«Я в депрессии. Я плачу каждый день!» — что Бритни Спирс сказала в суде?
В 24-минутном выступлении перед судом в Лос-Анджелесе 23 июня певица заявила, что подверглась жестокому обращению со стороны психотерапевта, считает опекунство «оскорбительным» и готова подать на свою семью в суд
На заседании в суде Лос-Анджелеса 39-летняя Бритни Спирс выступила с подробным рассказом о том, как протекает ее жизнь под опекунством отца, Джеймса Спирса, которое продолжается уже 13 лет, с 2008 года. Слушание состоялось после многих лет полного молчания со стороны певицы по этому поводу, хотя в начале недели New York Times опубликовал отчет со ссылкой на частные юридические документы, в которых говорится, что Бритни пыталась положить конец опекунству, ссылаясь на халатность своего отца и огромные судебные издержки.
Вскоре после ее заявления суд закрыл заседание и прекратил трансляцию. Издание Variety привело стенограмму речи Бритни Спирс.
«У меня появился новый телефон, и мне есть, что сказать, так что терпите. В принципе, много чего произошло с тех пор, когда два года назад — я все это записала — я выступила по этому поводу в последний раз.
Буду с вами честна. Я не возвращалась в суд так долго, потому что не была уверена, что меня услышали, когда я выступала в последний раз. Я взяла четыре листа бумаги и подробно описала, что пережила за четыре месяца до того, как приехала в суд. Люди, которые все это сделали со мной, не могли отделаться легко. Подведу итоги. Я была в туре в 2018 году. Меня заставили. Мои менеджеры сказали, что если я не поеду в этот тур, мне придется найти адвоката, и по контракту менеджеры могут засудить меня, если я не поеду. Когда я сошла со сцены в Лас-Вегасе, менеджер вручил мне договор и заявил, что я должна его подписать. Это было опасно, страшно. Но я была под опекой и не могла получить адвоката. Так что из страха я подписала и отправилась в тур.
Когда он закончился, должен был состояться новый концерт в Лас-Вегасе. Я начала репетировать заранее, но испытывала сложности, потому что без перерыва играла концерты четыре года, мне нужен был отдых. Мне сказали, что другого графика быть не может. Я репетировала четыре дня в неделю. Половину времени в студии, другую — на лейбле Westlake. По сути, я руководила большей частью шоу. На самом деле, я поставила почти всю хореографию, то есть сама учила свою команду движениям. Я очень серьезно отношусь ко всему, что делаю, у меня куча видео с репетиций. Я была не просто хороша — я великолепно справлялась. Я вела 16 новых танцоров.
Забавно сейчас слышать, что говорят мои менеджеры. Они сказали, что я не участвовала в репетициях и отказывалась принимать лекарства, которые я принимаю только по утрам, а не в течение дня во время репетиций. Они даже не видели меня. Почему они вообще это утверждают? Когда я отказалась от одного движения в танце на репетициях, они отреагировали так, будто я бомбу где-то заложила. А я сказала, что не хочу делать одно движение.
После этого менеджмент, танцоры, мой помощник из новичков удалились в отдельную комнату и не выходили минимум 45 минут. Мэм, я здесь не для того, чтобы быть чьим-то рабом. Я могу сказать "нет" одному движению. Тогдашний психотерапевт доктор Бенсон, который умер в 2019 году, сказал мне, что мой менеджер позвонил ему и пожаловался, что я не сотрудничаю, не следую инструкциям на репетициях. Он заявил, что я не принимаю лекарства. Это бред, потому что одна и та же медсестра давала мне лекарства каждый день все восемь лет. Я даже близко не находилась рядом с этими глупыми людьми. Их заявления не имели смысла.
Был период, около недели, когда все они относились ко мне хорошо. Однажды я сказала им, что мне не нравится в новом шоу. Мне ответили, что я могу отказаться, меня никто не заставляет, если я так нервничаю. Услышать это было облегчением. Будто я сбросила 200 фунтов груза с плеч, когда узнала, что мне больше не нужно участвовать в шоу. Потому что это было тяжело. Невыносимо. Я не могла больше терпеть.
Я помню, как говорила своему ассистенту, что почувствовала, что менеджеры вернутся и накажут меня за это. Три дня спустя, после отказа от шоу в Вегасе, мой терапевт усадил меня в кабинете и сказал, что получил миллион телефонных звонков с сообщениями о том, что я не участвую в репетициях и не принимаю лекарства. Все это было ложью.
На следующий день терапевт начал давать мне литий — без причин. Он отказался от обычных моих лекарств, которые я принимала пять лет. А литий — очень сильный, совершенно другого уровня препарат, по сравнению с теми, к которым я привыкла. Можно стать умственно отсталым, если принять слишком большую дозу или если принимать его дольше пяти месяцев. Но он дал мне литий, и я почувствовала себя как в тумане. Я не могла даже поговорить с папой или мамой. Я сказала врачу, что напугана, и он послал ко мне шесть разных медсестер с этим новым лекарством, они все пришли в мой дом, контролировали меня. В моем доме находились шесть медсестер, которые даже не давали мне дойти до машины, не то что выехать куда-то из дома — целый месяц.