Все, что ты должен знать о русском языке, раз уж говоришь на нем!
Русский язык — еще совсем юное существо по языковым меркам. Прошла всего тысяча лет, как он отпочковался с общего древа восточнославянских языков; всего шестьсот, как он размежевался с украинским и белорусским; всего триста лет стабильного литературного использования.
А читаешь ли ты помимо MAXIM, о драгоценный читатель, еще какую-нибудь развлекательную литературу? Например, федеральный закон Российской Федерации от 1 июня 2005 года № 53-ФЗ «О государственном языке Российской Федерации»? Его так приятно открыть в дождливый осенний день, сидя перед камином, и прочитать что-нибудь жизнеутверждающее! Например:
При использовании русского языка как государственного языка Российской Федерации не допускается использование слов и выражений, не соответствующих нормам современного русского литературного языка, за исключением иностранных слов, не имеющих общеупотребительных аналогов в русском языке.
Там, правда, не указано, что именно надлежит делать с супостатами, которые осмелились испоганить наш замечательный язык каким-нибудь «ко мне на бёздник явились все сейлзы отдела», но, мы полагаем, фонарей, удобных для развешивания, на улицах пока предостаточно.
И депутаты, творцы закона, пояснили, для чего все это необходимо — для «формирования бережного отношения к русскому языку как государственному языку Российской Федерации, сохранения его самобытности, богатства и чистоты». Золотые слова. Есть только маленькая проблема. А именно: когда речь идет о языке, то понятия «богатство» и «чистота» являются противоречащими друг другу требованиями. Не говоря уж о «самобытности».
Настоящие самобытные языки в природе встречаются. Например, можно вспомнить негидальский язык или, скажем, языки каких-нибудь оторванных от мира амазонских племен (например, ягуа). Но беда в том, что обычно в этих языках всего несколько тысяч слов, а употребительных — вообще несколько сотен (самое великое произведение, которое было на таком языке написано, состоит в основном из припева «Уй-яхх, какая большущая рыба!»).
Все остальные языки похожи на прожорливых амеб, которые безостановочно растут, видоизменяются и оттяпывают друг у друга куски плоти, тут же встраивая их в свой организм на первое подходящее место, за счет чего и превращаются в фантастические по сложности конструкции, плохо поддающиеся учету, контролю и языковым правилам. Эти правила должны нестись за ними, только успевая записывать всевозможные новшества, которыми обрастает их подопечный.
Чем моложе язык, тем он непредсказуемее и пластичнее. С возрастом язык теряет былую гибкость членов: прибитый колышками словарей и созданных на его основе литературных произведений, он уже не так легко садится на шпагат, как раньше. Но так как язык все же живое существо, то продолжает меняться.
И вот уже англичане читают Шекспира со словарем, а Чосера — в переводе; французы не понимают ни слова из «Песни о Роланде», а немцы недоуменно поднимают брови при виде готического шрифта.
Тот, кому горестно осознавать эти изменения, может утешиться, вспомнив о латыни и древнегреческом. Вот эти языки уже не изменятся никогда. В них можно копаться со скальпелями и пинцетами, анализировать их по всем законам науки, создавать своды правил и неоспоримых норм… И все будет прекрасно, так как эти языки давно уже трупы. Ни один человек в мире на них не говорит, и, стало быть, ничто не может повредить их чистоте, богатству и самобытности.
Что касается русского языка, то попытки его стреножить и привести в порядок кажутся особенно осмысленными, если вспомнить, как он еще молод. Да, то, что мы считаем русским языком, еще совсем юное существо по языковым меркам. Прошло всего тысяча лет, как он отпочковался с общего древа восточнославянских языков; всего шестьсот, как он размежевался со своими ближайшими родственниками — украинским и белорусским; всего триста лет стабильного литературного использования.
И, как любой здоровый подросток, он обладает отменным аппетитом — жадно ест все, что попадается под руку. Если посмотреть на историю русского языка, мы увидим меню безостановочного большого обеда.
Приключения юса малого и юса большого
Вообще, происхождение языков — предмет смутный и спорный. Но традиционно считается, что русский, как один из потомков протославянского языка, происходит от так называемого индоевропейского праязыка, на котором вроде бы беседовало несколько миллионов наших общих с индийцами, англичанами и прочими персами предков, которые бродили туда-сюда по Евразии и размышляли, с чего бы им начать культуру и историю.
В русском языке остались кое-какие приметы тех древнейших эпох, и многие ученые видят их, например, в юсе большом и юсе малом.
Эти буквы когда-то были и в глаголице, и в кириллице, но уже девятьсот лет как не используются в русском языке. Потому что мы перестали произносить звуки, которые они обозначали.
Юс большой произносился примерно как «он», если сказать это в нос.
Юс малый — как «ен», тоже в гундосящем варианте.
Потом русские граждане отказались от этого гундежа и стали вместо «он» говорить «у», а вместе «ен» — «я»*.
Примечание бородавочника по имени Phacochoerus Фунтик:
Но не всюду. Кое-где эта норма пока осталась. Например, мы говорим «времЯ», но «времЕНа»; «вымЯ», но «вымЕНем»; «пламя», но «пламЕНный». И ставим двойки школьникам, которые пишут «пламЯнный», хотя с точки зрения логики они поступают совершенно верно
И теперь мы часто не замечаем, что используем в своей речи древнейшие слова индоевропейского языка, которые остались у других языков. Но если начать перебирать наши слова с буквами «у» и «я», подставляя на их место «он» и «ен», то периодически получается такое, что дух захватывает.
И, кстати, слово «я» произносилось раньше как «ён». Все правильно: о себе и своих собеседниках наши предки обычно говорили в третьем лице, причем эта традиция отчасти сохранилась и до наших дней.