Возвращение политики: Глеб Павловский об итогах протестного лета
События лета 2019 года ознаменовали вступление России в новую фазу: начавшаяся в начале 2000-х годов деполитизация общества завершилась
Теперь, когда московское лето прошло вместе с бабьим, о нем можно говорить без подробностей. Хотя они и важны: новая готовность корпораций к защите «своих», школота на «забойных» маршах 27 июля и 3 августа, повзросление митингов потом, отлив и прилив беззаконий с конца сентября. За лето мы повидали встряску в истеблишменте, по мощности близкую долгожданному многими (не мной) «расколу элит». Оценили силовые эскалации как рефлекторную реакцию власти в неопасных для нее ситуациях. Все это значимо для исследователей, — но я не о том.
Пятнадцатилетний цикл
Мы прожили политически зигзагообразное лето. Оно началось с успехов, которые граждане попытались было превратить в мейнстрим — но не вышло. Система ответила неслыханным для столицы всплеском насилия. Сегодня насилие дремлет, но глупо не оценить того, что мы знаем. За короткое время политизированная среда тоже не раз меняла тактику — возник новый опыт, и он не забыт. У нас вообще проблема с политическим опытом: он недалек, а сопоставления с митингами на Болотной ничего не подсказывают.
Последние тридцать лет четко подразделяются на пятнадцатилетия: пятнадцатилетие политики (1990–2004) и пятнадцатилетие деполитизированности (2005–2019). Внутри них прошли две политизации, и сегодня мы переживаем вторую. Первая политизация (1986–1989) перешла в политику, то же происходит опять. Нынешняя, которую я наблюдаю уже года три, протекает внутри деполитизированного общества. Всплески ее бывают ярки, но вот мы выходим из политизированности в политику — а это влечет перемены.
Политизация — время разрозненных личных демаршей, скандалов и волнений, личных эксцессов. С входом в политику сцена меняется. Хорошо бы понять, как именно.
Приход политики
При подведении итогов лета экспертов измучили тремя вопросами: «Какова перспектива протеста?», «Ждать ли продолжения митингов?» и «Вы пессимист или оптимист?». Все это вопросы не о том — мы уже в политике. Наше будущее становится политическим, протестуем мы или нет.