Марина Игнатова
Звезда БДТ, ранее известная как Федра, Раневская, Аркадина, Гертруда, Кабаниха и Королева Елизавета, успела поработать и с Марком Захаровым, и с Анатолием Васильевым, и с Адольфом Шапиро, а в 2024-м блистает в бенефисной роли княжны Плавутиной-Плавунцовой в главной премьере театрального сезона в Петербурге «Холопы».
Трагифарс-блокбастер Андрея Могучего по Петру Гнедичу жонглирует жанрами, как медведь в «Трех Толстяках», а Игнатова, восседая на троне-каталке, более четырех часов практически не покидает сцену, окружена плотным кольцом — как белыми ходоками — холопами и по ходу пьесы аккуратно распаковывает скелеты в своем шкафу, чтобы среди полчищ зомби обнаружить искалеченное, но все еще бьющееся материнское сердце.
«В России нет интеллектуальных актеров. Исключение — Игнатова», — так говорил Богомолов. И чтобы попасть на аудиенцию к своей драма-квин, петербуржцы устроили спектаклю солдаут до осени.
Почему говорят «я служу» в театре, как будто ты священник или солдат?
Еще говорят «служить на театре», но это не в моем лексиконе. Я говорю: «Я пошла работать». Это моя профессия, и я хожу работать. Ощущение служения, может, когда-то и было, но сейчас его нет. В молодости казалось, наверное, что ты можешь на что-то влиять. Чем больше людей встречаешь, тем больше отношение такое меняется. Меньше верю, что могу что-то изменить своей профессией. Если нет репетиций, я не страдаю. Смотрю фильмы, читаю книжки, уезжаю на дачу. Есть некоторые артисты, особенно артистки, которые прямо мучаются без работы. Я в это время спокойно переосмысливаю роли.
А для чего тогда такая работа?
А она мне приносит удовольствие. Все это я делаю для себя, а не для кого-то.
А если бы не было зрителей?
Ну и не надо, как Толя Васильев (всемирно известный режиссер-новатор Анатолий Васильев. — Прим, ред.) говорит: «Мне не нужны зрители».
Ни одного или хотя бы один нужен?
Хотя бы один. У меня муж есть, он всегда придет.
Было время, когда вы работали при пустых или полупустых залах?
Было, когда я работала в «Ленкоме», и чтобы заработать денег, мы ездили по стране с концертами и сами покупали билеты, чтобы в отчете количество минимальных сборов было. Архангельская область, поселок Авнюга, допустим. Там не особенно слышали про театр. Нам нужно, чтобы в зале было, скажем, 12 человек, а куплено 8 билетов. И мы докупали их.
И какая разница, когда играешь перед полным залом в БДТ и когда для 8 жителей Авнюги?
Разница есть, но мне и там было хорошо. Мы проехали всю Якутию, всю Байкало-Амурскую магистраль, где к нам приходили бабушки, которые не очень понимали, что это за Островского мы показываем. Но они смеялись. И было хорошо.
А были случаи, когда всё совсем плохо и зритель вообще не воспринимает?
Нет, мне как-то повезло, потому что я работала в востребованных театрах. Начинала у Гончарова в Театре Маяковского, потом «Ленком», потом БДТ.
У вас были кумиры — Татьяна Доронина, Инна Чурикова, Алиса Фрейндлих. А сейчас?
Ну это в детстве — да, конечно. Сейчас спокойнее. Но вот когда с Фрейндлих мы играли вместе в «Войне и мире» режиссера Виктора Рыжакова и сидели в одной гримерке, я была в восторге. Она великая, уникальная женщина. Перед тобой человек потрясающей силы духа. Многие актеры нравятся. У нас сейчас много потрясающих молодых артисток — Алена Кучкова, Карина Разумовская. Работы мало. Карина без премьер года три уже, наверное. Потому что у нас в театре, к сожалению, мало выпусков спектаклей на основной сцене. Долго идет подготовка.
Есть стереотип, что театр — это змеюшник. Вы работали в разных театрах. Сталкивались со змеями?
Никогда. Слышала какие-то истории, рассказы, но никогда не видела. Знакомые балерины в юности рассказывали, что им стекло в пуанты подсыпали. Слышала, что артисткам иголки куда-то втыкали в костюмы.