Сергей Маркедонов: Других абхазов и осетин у меня для вас нет. Ответ на письмо грузинского владыки
Опубликованное «Снобом» письмо Гурама Гамрекели (митрополита Иоанна) с изложением позиции грузинского иерарха по поводу отношений с Россией, Абхазией и Южной Осетией не могло остаться без ответа с российской стороны. Мы публикуем мнение эксперта МГИМО Сергея Маркедонова о значении данного письма и затронутых в нем вопросах
То, что Грузия уже не первый год является одним из наиболее сложных и проблемных партнеров для России на постсоветском пространстве, не новость. Это единственное государство из республик бывшего СССР, с которым у России отсутствуют дипотношения. Даже после перехода Крыма под российскую юрисдикцию и начала вооруженного конфликта на юго-востоке Украины Москва и Киев не перекрыли официальные каналы межгосударственной коммуникации. Уровень дипломатического представительства понизился, но само представительство сохранилось.
Россия еще до Владимира Путина последовательно оппонировала расширению НАТО (особенно за счет постсоветских республик). Но Грузия и здесь своеобразный пионер. Эта страна первой среди новых независимых государств Евразии еще в январе 2008 года провела референдум о вступлении в Североатлантический альянс. И эта инициатива получила поддержку подавляющего большинства.
Оговоримся сразу. Такие настроения объясняются, скорее, не приверженностью массы грузин неким «евроатлантическим ценностям», о чем, конечно, тысячекратно заявляют с высоких трибун дипломаты и политики, а восприятием двух этнополитических конфликтов — в Южной Осетии и в Абхазии. Как справедливо замечает известный политолог Гия Нодия, «современная Грузия выросла из борьбы за независимость, где оппонентом выступала и до сих пор выступает Россия».
Можно говорить о том, что грузинское массовое сознание упрощает ситуацию, когда связывает утрату Абхазии и Южной Осетии почти исключительно с политикой Кремля. К слову сказать, такая политика была в разные годы различной (последние санкции РФ против Абхазии были сняты только в апреле 2008 года!). Но такое восприятие — реально существующий факт. Если даже выдающийся философ с европейским именем Мераб Мамардашвили (1930–1990), резко критиковавший грузинских националистов — сторонников первого президента Звиада Гамсахурдиа, констатировал: «…Слово “Абхазия” является синонимом слова “Грузия”», то общественные деятели, высказывающиеся на эти темы, как правило, не слишком заботятся о политкорректности.
Говоря о российско-грузинских отношениях, следует иметь в виду один принципиальный момент: они имеют асимметричный характер
И в то же самое время, с тех пор, когда Москва и Тбилиси обозначили существующие разногласия и противоречия, в двусторонней повестке неизменно существует тема нормализации. Она возникала и в период «возвращения» Эдуарда Шеварднадзе, и в первые месяцы после «революции роз» (вспомним «челночную дипломатию» тогдашнего главы МИД РФ Игоря Иванова), и после электорального успеха коалиции (затем превратившейся в партию) «Грузинская мечта». Но всякий раз надежды не сбывались. Реинкарнация экс первого секретаря республиканского ЦК в грузинской столице и приостановка конфликта в Южной Осетии сменились войной в Абхазии, урегулирование проблемы Аджарии — «разморозкой» грузино-осетинского конфликта, а семь лет нормализации без перехода «красных линий» — новой эскалацией. И то, что эта эскалация носит по преимуществу риторический характер, не повод для самоуспокоения. Сегодня грузинская внутренняя политика критически зависит от внешнеполитических сюжетов и, прежде всего, от России, а в будущем году страну ждут главные выборы четырехлетия — парламентская кампания.
Говоря о российско-грузинских отношениях, следует иметь в виду один принципиальный момент: они имеют асимметричный характер. Много ли в российских СМИ говорят о проблемах «бордеризации» (обустройства грузино-югоосетинской границы)? Много ли дискутируют об исторических оценках событий ХХ века в Абхазии и в Южной Осетии президентом Владимиром Путиным? Эти вопросы, если и попадают в фокус внимания, то становятся предметом обсуждения среди экспертов-кавказоведов. Для российской дипломатии Грузия далеко не самая первостепенная проблема. И говорят о ней, прежде всего, в привязке к расширению НАТО или отношениям с «западными партнерами». Тогда как в Грузии каждое слово не только первых лиц России, но и влиятельных экспертов изучается на просвет. В них пытаются угадывать возможные траектории российской внешней политики на закавказском направлении, так как поведение Москвы во многом видится как определяющий фактор для самой грузинской государственности.