Как вести арт-собрание
Чтобы коллекция искусства оправдала вложенные средства и усилия, её нельзя прятать под замок и перепоручать третьим лицам. А значит, первое, что требуется от потенциального коллекционера, — личная заинтересованность. И не только финансовая
Говорят, в Швейцарии бытовала традиция дарить на рождение золотые часы. Что бы ни случилось с родителями, суммы от их продажи ребёнку должно было хватить на то, чтобы дожить до совершеннолетия, выучиться и стартовать во взрослую жизнь.
И сегодня, когда речь заходит о вложении средств, инвестиции в часы — в десятке самых популярных. Аукционный дом Phillips вовремя заметил устойчивый интерес к исторической высокой механике. Теперь его часовые аукционы бьют мировые рекорды. Пока за право называться самыми дорогими в мире сражаются модели Patek Philippe и Rolex. Вслед за Phillips тренд подхватили другие аукционные дома. На торгах Christie’s в ноябре 2019-го Grandmaster Chime 6300A-010 Patek Philippe ушли за $31 млн. Предыдущий мировой рекорд Patek установил в 2014 году на Sotheby’s, когда модель 1932 года продали за $24 млн. Чтобы превратиться в предмет инвестирования, часы, по мнению консультанта консалтинговой фирмы Audacis Advisors Жеральда Отье, должны соответствовать двум основным требованиям: обладать действительно редкими качествами и пребывать в идеальной сохранности, то есть по-хорошему их следует хранить в сейфе, а лучше — в музейных условиях. Предметы декоративно-прикладного искусства финансисты называют предметами роскоши. Место роскоши, купленной в качестве инвестиции, — под замком. Так безопаснее.
Где хранить
Money loves silence — эту же стратегию бизнесмены применяют, когда начинают собирать арт-коллекции. Сегодня искусство занимает первое место в топ-10 альтернативных инвестиций, опережая вино, автомобили, часы, ювелирные украшения, китайскую керамику и монеты. Мотив бизнесменов понятен: последние 25 лет индекс AMR-Art 100 показывает увеличение цен на произведения искусства в среднем на 8% в год. По данным опроса американских коллекционеров 2018 года, приведённым в отчёте швейцарской UBS, 87% из них планируют оставить свои собрания детям, внукам, компаниям и музеям. К искусству можно подходить исключительно с деловыми принципами и сразу помещать его в специальное хранилище фрипорт, но, как правило, это не работает ни в жизни, ни в кино. Мы помним, как герой фильма «Лучшее предложение», тот ещё социопат, тайно собирал женские портреты, но всё-таки был обманут и ограблен мошенниками.
Во фрипорте в Швейцарии хранил свои сокровища миллиардер Дмитрий Рыболовлев: 38 работ — «голубых фишек» арт-рынка, среди них — Роден, Эль Греко, импрессионисты, Ротко, Климт, Пикассо и да Винчи. Мир никогда бы не узнал о его коллекции, если бы на одном русском ужине в Нью-Йорке Рыболовлев не встретился с арт-консультантом Сэнди Хеллером, среди клиентов которого значатся Роман Абрамович и Стив Коэн (тот, что купил акулу Дэмиена Хёрста у галериста Чарльза Саатчи за $8 млн и перепродал её за $12 млн). На этом ужине, как писала The Art Newspaper, Хеллер рассказал, что дилер Ив Бувье срочно скупает самые дорогие работы. В разговоре прозвучали и цены — Рыболовлев понял, какую маржу получает его консультант Бувье, и подал в суд.
Чтобы коллекция послужила потомству золотым парашютом, специалисты советуют не переносить правила бизнеса в искусство напрямую, а придерживаться золотой середины. Как пример идеальной коллекции-инвестиции, над монетизацией которой неустанно работает её владелец, приводят Лейденскую коллекцию. За 15 лет фондовый инвестор из Нью-Йорка Томас Каплан с женой создали собрание музейного уровня. Их стратегия — максимальная публичность.
Что собирать
Томас Каплан собирает лейденскую школу, круг старых мастеров, включая Рембрандта, Вермеера, Халса, Доу, ван Мириса. В его коллекции около 250 работ, 55 авторов, включая Леонардо да Винчи (два карандашных рисунка). В циничной шутке про то, что хороший художник — мёртвый художник, только доля шутки. Искусствоведам проще анализировать наследие автора, который уже завершил свой творческий путь и не вмешается в научную дискуссию. Арт-дилерам удобнее продавать по логике: берите то, что есть, новой партии не подвезут. Этим же доводом пользуются аукционные дома, всякий раз разыскивая сокровища в джунглях, на старых закопчённых кухнях, в сундуках у потомков. Сейчас как раз наступил тот момент, когда закрома русского дореволюционного искусства пусты, последнее поколение владельцев физически сходит на нет, а наследники уже успели почти всё распродать. (Death, Divorce и Debt — три главных источника поступления лотов на аукцион.) Смена исторических волн — одна из причин, по которой цены на русское искусство XIX — начала XX века начинают сейчас подниматься. Принято считать, что вертикальные коллекции (одного художника) инвестиционно гораздо менее надёжны, чем горизонтальные (20–35 авторов одного круга или периода). При неудачной концепции собрание рискует превратиться в хаотичную подборку. Банкир, коллекционер Пётр Авен говорит, что сегодня грамотные частные коллекции музейного уровня в Москве и СанктПетербурге можно пересчитать по пальцам, хотя почти все его друзья и знакомые что-то собирают.