Работала грузчицей, мыла полы: как Людмила Норсоян стала пионером моды в России
На издательской платформе «ЛитРес Selfpub» вышла биографическая книга «Человек тысячи имен», посвященная Людмиле Норсоян — пионеру технологичной моды в России, создательнице дизайнерской одежды, основательнице образовательной платформы Fashion Factory School. Когда-то Норсоян приехала в Москву, не имея при себе ничего, кроме набитого книгами чемодана, ночевала на Казанском вокзале, работала грузчицей на овощебазе и мыла в больницах полы.
Людмила Норсоян — теоретик моды, тренд-аналитик. Свою карьеру с моде она начинала еще в конце 1980-х со связанных вручную вещей. Работала в Burda Moden, основала собственную марку трикотажа, консультировала бренды, разрабатывала экспериментальный текстиль, провела 20 показов на Moscow Fashion Week. В 2013 году основала образовательную платформу Fashion Factory School с фокусом на производство и бизнес. В ночь на 8 июля 2022 года в возрасте 59 лет Людмила Норсоян умерла, последние пять лет жизни она боролась с онкологическим заболеванием.
В 2000-х большую популярность обрела фраза: «Какая разница, сколько лет вашим кедам, если вы гуляете в них по Парижу». Это выражение стало девизом миллениалов, поставивших впечатления и нематериальные ценности в приоритете перед накопительством. Среди более старшего поколения подобные мысли считали безрассудством, в которое, разумеется, с головой пускалась Норсоян.
Все глубже погружаясь в outdoor, Норсоян начала ездить в Италию, Японию и Китай на зарубежные производства российских компаний в качестве продакт-менеджера. Эта новая ветвь в ее карьере развивалась параллельно с управлением ателье. Работу над своими проектами ей начали предлагать владельцы российских трикотажных марок, с которыми она знакомилась на фабриках и отраслевых выставках. Этих людей она с любовью называет «шапочные короли», поскольку значительный объем трикотажной продукции — это шапки. В России эта продукция пользуется спросом большую часть года и обновляется каждый сезон.
Выглядело это примерно так: к Норсоян приходил владелец бренда и называл параметры коллекции — сезон, обязательные элементы (стразы, пайетки, цветы) и бюджет. Людмила изучала ассортимент марки, ее ценовую политику и аудиторию и составляла матрицу будущей коллекции: пять шапок такого типа, две другого, три третьего. Затем она делала эскизы, направляла на утверждение заказчику, и после небольших корректировок макеты отправлялись за границу на партнерский завод. Вместе с ними улетала и Норсоян, которой поручалось внедрить технологию производства и утвердить первую партию.
Сильнейшее влияние на ее работу в таких проектах оказала та самая первая поездка в Париж. Украдкой выворачивая наизнанку вещи во французских бутиках, она видела высокий уровень производства, что резко контрастировало с московской модой, «барахлом со вспышками хороших коллекций».
Но Париж научил Норсоян не только ровному крою. Местные модельеры передали ей ценные знания о своем бизнесе. Божена рассказала, как в доме Dior проходят презентации новой коллекции — изделия представляют всем членам команды бренда вплоть до бухгалтера. Это удивило Норсоян. На ее родине коллективу о коллекции не рассказывали — идеи просто спускались дизайнером без каких-либо обсуждений. «Но как?» — удивилась Божена. Бухгалтер должен обсчитать себестоимость коллекции, понять, какой ценник ставить, ведь в него закладываются не только материалы и труд рабочих, но и добавленная стоимость: этот ремешок не абы какой, а повторяет последний писк сезона, а за этот супермодный цвет положено делать наценку. Маркетологи, рекламщики и продажники узнавали на презентации, как продвигать продукт и продавать его магазинам и потенциальным покупателям.
Это был блестящий урок, и с тех пор Норсоян всегда объясняла каждому члену своей команды, что они делают и зачем. Презентуя коллекцию, она была открыта к обратной связи и готова вносить изменения в модель, если совет будет действительно стоящий. Норсоян убеждена, что оценивать коллекцию должны не только и не столько профессионалы из мира моды, сколько простые люди, которые потом будут эту одежду носить. «Если ты не создаешь эту модель для того, чтобы она вошла в хранилище Виктории и Альберта или Metropolitan, то тебе нужно ее продать. И реальные женщины могут объяснять, купили бы они ее или нет и по какой причине».
Этот принцип нашел отражение в работе Норсоян на производстве с пробными партиями изделий: первый десяток вещей она отдает на тестовую носку сотрудницам фабрик разного возраста и комплекции. Они должны носить эти вещи несколько дней, а затем дать фидбэк: не линяет, не жмет, не трет, не садится при стирке. Норсоян и сама несколько дней ходит в новых вещах, чтобы убедиться, что трикотаж соответствует ее ожиданиям. После этого в партию вносятся финальные изменения. По словам Норсоян, выпуск таких тестов требует дополнительных затрат, но это не критично — изделие гораздо сложнее разработать, чем произвести. «Это роскошь, но она первоклассная. Она обеспечивает продажную судьбу коллекции».
Заказы от брендов чаще всего размещались в Китае, где формировался центр мирового производства всего на свете. Впервые в Поднебесной Норсоян довелось побывать за несколько лет до того, как поездки туда стали частой и неизменно приятной служебной необходимостью. Это был 1995 год, когда Китай оставался довольно закрытой страной. Эта поездка стала подарком от влиятельного господина, желавшего произвести на Людмилу впечатление. «Он спросил, чего я хочу, и я ответила: «В Китай». Он отправил туда Норсоян в сопровождении близкой подруги, одной из немногих, кто поддержал ее в начале профессионального пути.
Девушки за неделю посетили множество местных трикотажных производств. Китайцы поразили Норсоян своей дисциплиной, которую она назвала «людоедской». «Китайцы безупречно работали. Они стояли у своих станков и быстрыми точными движениями выполняли операции. Звонок — они выдвигают из полочек еду и начинают полдничать или обедать, не отходя от места. Звонок — работа снова кипит. Еще звонок — работники маршируют в туалет. Следующий звонок — и все без исключения возвращаются на свои места. Я больше нигде не видела такого». На тот момент китайские фабрики уже выполняли заказы таких брендов, как Sonia Rykiel, Gianfranco Ferré, Esprit, Versace, Adidas, не афишировавших, что на производстве используется практически рабский труд.
В перерывах между деловыми поездками девушки изучали, как говорит Людмила, «тот самый ушедший Китай», страну, где каждый житель — от новорожденного до умирающего — ежедневно получал гарантированную миску риса.
Портрет рядового китайца Людмила обрисовала так: пожилой человек, сидящий на лавочке в традиционной одежде и матерчатых тапках, рядом с ним стоит неизменная клетка с птицей — они были почти у всех. Позднее Норсоян все чаще стала ездить в эту страну и видела, как мода на такие клетки прошла. Открыв окна своего номера, она наблюдала, как на переполненной городской площади большие группы людей делают четкие синхронные движения, занимаясь гимнастикой тай-цзи.