Почему мы можем быть такими счастливыми и самодовольными в ущерб всякой логике
Жестокая правда о механизмах психологической защиты.
Процесс нашего мышления напоминает игру в карты с шулером или задушевную беседу с патологическим вралем. Наше подсознание всегда готово попрыгать с ногами на здравом смысле, если ему покажется, что ваше с ним драгоценное «я» находится в опасности. Конечно, хорошо, что от природы мы снабжены такими подушками безопасности, но если мы хотим быть самостоятельно мыслящими взрослыми людьми, то стоит все-таки понимать, чем могут быть вызваны кое-какие наши убеждения и поступки.
Ничего не понимаю, глупость какая-то
Как гласит известный софизм, человек, признавший свою глупость, не может быть глупым (вспомним знаменитое сократовское «Я знаю только то, что ничего не знаю»). Но не все так просто. Во-первых, признание своей умственной слабости в каком-либо вопросе — это серьезное испытание для нашего «я», которое чувствует себя комфортно лишь тогда, когда оно убеждено в собственном совершенстве. Во-вторых, еще более неприятным последствием такого смирения оказывается логический вывод: «Если я чего-то не понимаю, я не могу принимать решений». Традиционно интеллигент — робкое и осторожное существо, в то время как дикарь активен и самоуверен.
А все потому, что интеллигент вообще всегда чувствует себя куда большим глупцом, чем гражданин, который прет с голым задом на танки, сияя верой в непогрешимость своих суждений. Не то чтобы дикарь всегда сильно выигрывал, но нежелание расписываться в своем непонимании — это одно из первичных свойств нашего подсознания. «Полная чушь, тупизм, хрень какая-то!» — вот что бережно шепчет подсознание, когда мы грустно взираем на логарифмическую таблицу, китайские иероглифы, инструкцию к пылесосу или другой непостижимый объект.
Многие серьезные ученые, кстати, хорошо зная это свойство нашего восприятия, вообще остерегаются произносить уничижительные комментарии. Какую бы сказочную фигню им ни показывали и ни рассказывали, максимум, чего от них можно добиться, это: «Хм… весьма интересная точка зрения».
Зелен виноград
Другим схожим защитным механизмом является наша готовность унижать все, что нам нравится, но при этом недоступно. Зайди на любой публичный ресурс, размести там фотографию знаменитой красавицы — и среди сотен «Я б вдул» и «С пивком покатит» (высказывания, тоже высоко поднимающие твое мнение о человечестве, разумеется) ты найдешь уйму презрительных рассуждений об этой тощей уродине, продажной швабре и косорылой простолюдинке. Пишущих такое, в общем, можно понять.
Не важно, мужчины это, догадывающиеся, что к подобной девушке их не подпустят даже в их собственных эротических фантазиях, либо женщины, чья привлекательность, увы, не столь востребована, — все они таким милым способом пытаются подавить в себе разрушительное чувство зависти и неудовлетворенности. В крайних своих формах эта распространенная защитная функция приводит к агрессии и готовности уничтожать вожделенные, но недоступные объекты. Являются ли они дорогими машинами, назло тебе припаркованными во дворе, или сексапильными цыганочками, которые отплясывают перед твоей мрачной кельей, — всех на костер!
Это совершенно не означает, что все, что тебе не нравится, на самом деле является предметом твоих грез. Тем не менее стоит периодически проверять список неприятных тебе вещей, чтобы точно знать, что ты не любишь на самом деле, а что ты вынужден не любить.
Дуракам везет
Философ Рене Декарт назвал зависть «видом печали, смешанной с ненавистью, которую испытывают, когда видят благо у тех, кого считают недостойными этого блага». Но зависть может быть куда более разнообразной в своих проявлениях. Например, она может автоматически относить в разряд недостойных всех, у кого хоть какое-то благо есть. Ежу понятно, что только казнокрады ездят на «бентли» и только у проституток есть соболиные шубки, что же касается Нобелевской премии, то она придумана евреем и для евреев, а все остальные идут в сад.
Такая тактика самоуспокоения дает порой весьма колючие плоды, превращая человека, слишком охотно к ней прибегающего, в остервенелого мизантропа, видящего вокруг лишь негодяев и мерзавцев. Интересный побочный эффект заключается в том, что такие человеконенавистники часто готовы приходить на помощь нищим, сирым и убогим, опекать зверюшек, отдавать последнее ради спасения больных детей и так далее, поскольку только совершенно несчастные существа не вызывают у них привычной зависти и, стало быть, автоматически заносятся в разряд «хороших».
Избирательность памяти
В свое время Зигмунд Фрейд уложил человечество на кушетки психоаналитиков, возведя в аксиому идею о том, что всякие неприятности, которые случались с нами в детстве, навеки засели в нашем подсознании и оттуда руководят нашими поступками. Поэтому достаточно в деталях вспомнить, как бабушка побила тебя веником, чтобы понять, почему ты разводишься уже в третий раз. В чем Фрейд был безупречно прав, так это в том, что неприятные воспоминания действительно очень важны для нашего подсознания. Оно относится к ним, как примерная хозяйка к вонючему сыру, который вроде выкидывать как-то глупо, но если не упрятать его подальше, то жизнь в помещении станет затруднительной. Так что свои беды ты неизбежно помнишь лишь выборочно. На виду оставлены только воспоминания, которые могут уберечь от опасности в будущем (ну теперь-то ты не будешь хватать голой рукой раскаленную кочергу, не правда ли?), а всякие неловкие моменты средней значимости старательно убраны с глаз долой.