ОгонёкИстория

«Заморочить голову думающему человеку в наше время не так легко»

Беседовала Светлана Сухова

На прошлой неделе в мире отмечали юбилей Ялтинской встречи лидеров антигитлеровской коалиции, которая определила параметры послевоенного мироустройства. Но согласия в мире ни по поводу этого события, ни в отношении ВТОРОЙ мировой войны как таковой нет и в помине. Напротив, история оказалась в центре политики, а обвинения в ее «переписывании» звучат едва ли не ежедневно с разных сторон. Почему теперь? Почему так остро? На вопросы «Огонька» отвечает директор Международного центра истории и социологии Второй мировой войны и ее последствий доктор исторических наук, профессор НИУ ВШЭ Олег Будницкий.

— Олег Витальевич, заявления польских и украинских политиков — это попытка переписать историю Второй мировой войны?

— Политики, по счастью, историю не пишут. Редкое исключение — Уинстон Черчилль, получивший Нобелевскую премию по литературе за 6‑томную «Историю Второй мировой войны». Политики иногда используют историю как дубинку в политической борьбе, их заявления обычно обусловлены текущими отношениями между странами. Нормализуются отношения — исчезнет и соответствующая риторика. Что же касается профессиональных историков, то последние «переписывают» историю регулярно — в этом и заключается исследовательский процесс: с годами выявляются новые документы, свидетельства, которые позволяют иначе оценить то или иное событие. Меняемся мы и начинаем задавать прошлому новые вопросы. Например, в изучении истории Второй мировой / Великой Отечественной войны наметился сдвиг в сторону социальной истории: историков все в большей степени интересует история людей, их повседневной жизни во время войны, нежели, скажем, история военных операций. В 1990‑е годы в России произошла архивная революция, которая, впрочем, еще не закончилась, и она вызвала к жизни целый ряд интереснейших исследовательских работ и у нас в стране, и за рубежом. Конечно, влияет и политическая ситуация. Скажем, в советский период доступ в архивы был крайне ограничен. Существование секретных протоколов к пакту Молотова — Риббентропа просто отрицалось, так же как причастность НКВД к Катынскому расстрелу; практически не было работ о холокосте. Это лишь несколько примеров, можно составить очень длинный список умолчаний. Тема холокоста сейчас особенно на слуху в связи с 75‑летием освобождения Освенцима. В России история холокоста, так же как и работа по увековечению памяти жертв, стала активно проводиться с начала 1990‑х годов. Но это было преимущественно делом частной инициативы. В последние годы исследования по истории холокоста, мемориальные мероприятия получают государственную поддержку, и это тот нечастый случай, когда вмешательство государства становится благом. Во многом эти радикальные перемены являются, на мой взгляд, личной заслугой президента Владимира Путина, трижды посетившего Израиль, в том числе недавно прошедший форум памяти жертв холокоста в Иерусалиме, выступавшего ранее и на мемориальных мероприятиях в нашей стране, в том числе в Еврейском музее в Москве. В отношении оценки холокоста, памяти о его жертвах Россия постепенно сближается с Европой.

— Что это за оценка?

— СССР был одной из немногих стран, где среди гражданского населения — жертв оккупантов и их пособников — неевреев оказалось больше, чем евреев. Из 7,4 млн человек, преднамеренно уничтоженных нацистами за годы войны на территории СССР, около 2,5 млн, т.е. более трети были евреями. Это составляло около половины еврейского населения СССР в границах 1941 года. В большинстве европейских стран число убитых евреев значительно превышало количество уничтоженных нацистами гражданских жителей «титульных» национальностей. Холокост занимает одно из центральных, если не самое главное место в памяти европейцев о Второй мировой войне еще и потому, что они считают виновными в этом преступлении — попытке уничтожить целый народ — не только нацистов. Без содействия или равнодушно-молчаливого непротивления со стороны граждан ряда европейских стран массовые операции нацистов по выявлению, аресту и депортации евреев в лагеря смерти не удались бы. Конечно, это некоторое обобщение, и ситуации в различных странах отличаются друг от друга, но в целом тенденция такова. Я говорю преимущественно о Западной Европе. В восточноевропейских странах, в бывших советских республиках «войны памяти» по вопросу об участии местных коллаборационистов, а то и соседей в уничтожении евреев далеки от завершения. Например, уже давняя полемика в Польше вокруг книги Яна Гросса «Соседи» об убийстве жителями местечка Едвабне своих соседей-евреев или вокруг книги Руты Ванагайте «Свои» о соучастниках холокоста в Литве.

— Но в чем причина столь жесткой риторики в отношении исторического прошлого между Варшавой и Москвой?

— Повторюсь: обращение действующих политиков к истории и громкие заявления по поводу тех или иных событий, на мой взгляд, объясняются текущей политической конъюнктурой. Очередной обмен «любезностями», вероятно, последует ближе к 8–9 мая, потом в июле (юбилей Потсдамской конференции) и в августе (годовщина подписания пакта Молотова — Риббентропа). То, что мы наблюдаем, это, по известному определению Михаила Покровского, не более чем «политика, опрокинутая в прошлое».

— И как считают историки: вину за начало Второй мировой войны следует разделить между Германией и СССР?

— Историки считают по-разному. С моей точки зрения, главным виновником войны была нацистская Германия. Гитлер, конечно, не планировал мировой войны, тем более затяжной. Его стремления очевидны — реванш за поражение Германии в Первой мировой войне, ряд молниеносных победоносных кампаний в Европе, затем завоевание «жизненного пространства» для немцев на Востоке. Именно он был инициатором большой войны. СССР, точнее, Сталин, ибо решения в стране принимал один человек, воспользовался ситуацией, согласившись на соблазнительное предложение Гитлера получить без особых усилий территории, ранее входившие в состав Российской империи, да еще и сверх того. Образно выражаясь, в 1939 году Гитлер был глобальным злодеем, а Сталин — локальным. Оба просчитались: Гитлер недооценил Великобританию, которая не пошла на заключение мира, затем — Советский Союз, ни его масштабы, ни силу сопротивления. Вместо череды отдельных коротких кампаний получилась мировая война, в которой Германия была обречена на поражение. Сталин же ошибся в своих расчетах на затяжную войну на Западе. Роль «третьего радующегося» не удалась. Заключение секретного соглашения с Германией стало, на мой взгляд, его крупнейшим просчетом. Как сказал некогда после расстрела герцога Энгиенского один из бывших радикальных якобинцев Антуан Буле де ла Мерт, «это хуже, чем преступление, это — ошибка». Германия с августа 1939 по июнь 1941 года поставила под свой контроль большую часть Европы, колоссально нарастила свой экономический и военный потенциал, в два с лишним раза увеличила численность армии, приобрела опыт современной войны. СССР в итоге оказался на континенте один на один с самой мощной военной машиной мира. К тому же к Германии примкнули Румыния, Венгрия, Италия, Финляндия, Словакия. Сторонники «равной ответственности» исходят из того, что без соглашения с СССР Гитлер не решился бы напасть на Польшу. Этого мы, конечно, знать не можем, историю нельзя «перезапустить». Но, судя по тогдашнему высказыванию фюрера, это его вряд ли бы остановило. Он ведь и в 1938 году был в какой-то степени разочарован, что ему уступили в Мюнхене, уж очень хотелось напасть на Чехословакию. Впрочем, уже через полгода после Мюнхена нацисты оккупировали ее остатки без всякого сопротивления.

— Глава МИД Польши Яцек Чапутович заявил, что Польша «определенно выиграла исторический спор с Россией », которая попыталась, по его словам, «навязать свое повествование истории, однако это не удалось». Речь шла о декабрьском высказывании Путина о том, что советские войска вошли в Польшу «после того, как польское правительство утратило контроль за своими вооруженными силами».

— Ну, это не футбол, победителей здесь не может быть по определению, и каждый останется при своем мнении. Если сравнить историю с фильмом, то одни как будто смотрят только первую серию, а другие — вторую. Красная армия освободила Польшу от нацистов и заплатила за это 600 тысячами жизней своих солдат и офицеров. Это бесспорная истина. Однако этому предшествовала менее славная история. 17 сентября 1939 года Красная армия вторглась в Польшу, когда поляки еще сражались с немцами. Варшава пала только 28 сентября. В этот же день СССР и Германия подписали договор «О дружбе и границе», оформлявший раздел Польши. Глава советского правительства Вячеслав Молотов, выступая 31 октября 1939 года на сессии Верховного совета, заявил: «Оказалось достаточным короткого удара по Польше со стороны сперва германской армии, а затем — Красной армии, чтобы ничего не осталось от этого уродливого детища Версальского договора». Сталин, отвечая на поздравительные телеграммы Гитлера и Риббентропа к его 60‑летию, писал последнему: «Дружба народов Германии и Советского Союза, скрепленная кровью, имеет все основания быть длительной и прочной». И это было напечатано в «Правде»! На присоединенных территориях развернулись репрессии, высылки «социально враждебных» и «социально чуждых» «элементов». По данным генпрокурора Андрея Вышинского, с бывших польских территорий было депортировано свыше 389 тысяч человек. По подсчетам поляков, и того больше. Больше половины из них — женщины и дети. 10 процентов депортированных умерли во время перевозки или сразу по прибытии на места ссылки. В 1940 году 55 процентов всех арестов, которые были произведены в СССР, приходились на территорию Западной Украины и Западной Белоруссии. Без малого 22 тысячи польских военнопленных были расстреляны весной 1940 года в Катыни и других местах. Была еще и «третья серия». После освобождения от немецкой оккупации Красная армия помогла установить в Польше коммунистический режим. Военным министром Польши несколько лет был маршал Константин Рокоссовский. Вряд ли поляки когда-нибудь все это забудут. Но надо помнить и другое: Красная армия спасла поляков от нацистского геноцида: во время оккупации были уничтожены 6 млн поляков, в том числе 3 млн польских евреев.

— Хорошо, у поляков, что называется, накопилось, а у американцев? Почему на юбилейной медали фирмы Bradford Exchange, посвященной 75‑летию победы во Второй мировой войне, только два профиля — Гарри Трумэна и генерала Дуайта Эйзенхауэра, а реверсе — флаги Великобритании, США и Франции?

— А вы хотели бы увидеть там профиль Сталина?

— Для исторической справедливости — да. Что не свидетельствует о моем отношении ни к нему, ни к режиму.

— Не думаю, что в какой-либо из демократических стран возможно тиражирование портрета Сталина. Поразительно, что в нашей стране, в наибольшей степени пострадавшей от сталинского режима, находятся люди, воздвигающие ему памятники. В 1930‑е в СССР погибло, по оценкам демографов, в результате коллективизации и последующего голода, а также массовых репрессий, в мирное время почти столько же людей, сколько во всех странах мира в Первую мировую войну. Меня не слишком занимает, кто изображен или не изображен на выпущенной неизвестной мне фирмой медали. Что на самом деле важно — это работы профессиональных историков. Мне не известен ни один сколько-нибудь серьезный историк на Западе, который не признавал бы выдающейся роли Красной армии во Второй мировой войне. Там выходит немало профессиональных исследований о войне на «восточном фронте», как на Западе именуют Великую Отечественную войну. Назову, к примеру, работы британцев: «Война Ивана» Кэтрин Мерридейл, «Война России» Ричарда Овери или монографии полковника американской армии, историка Дэвида Гланца. Добрый десяток их переведен на русский, в том числе «Битва титанов. Как Красная армия остановила Гитлера». Это только верхушка айсберга.

— Труды профессиональных исследователей — одно, а курс истории в школах — другое. Американцев давно учат тому, что основные военные действия во Второй мировой велись на Тихоокеанском фронте...

— В школах любой страны изучают прежде всего собственную историю. В случае истории войны — как и где воевали армия и флот этой страны. Откройте российские учебники: много ли там информации о боевых действиях на Тихом оке‑ ане или «битве за Атлантику»? Для американцев, конечно, памятна война в Европе, но не в меньшей степени — война на Тихом океане. До декабря 1941 года США не участвовали в войне — на них никто не нападал, и помогали они Великобритании и СССР, не будучи формально стороной конфликта. Для Штатов война разразилась 7 декабря 1941 года с авианалета японцев на Перл-Харбор. Когда в России возмущаются, что американцы не знают подробностей о битве на Курской дуге, то почему-то упускают из виду, что российские школьники (да и взрослые) вряд ли продемонстрируют лучшую осведомленность о сражении у атолла Мидуэй или о битве за Иводзиму. Конечно, они несопоставимы по масштабам со сражениями на Восточном фронте, но тут уж ничего не поделаешь: война была общая, но у каждого все же своя.

— Значит ли это, что вице-президент США Майк Пенс прав, когда говорит об освобождении Освенцима, не уточняя, что это сделала Красная армия?

— Пенс не прав. Довольно странно говорить об освобождении Освенцима и не упомянуть, солдаты какой именно армии открыли его ворота. Но был в его речи и другой фрагмент: «Сегодня мы прославляем и вспоминаем все союзные войска, включая более чем 2 млн американских солдат, которые оставили свои домашние очаги, несли ужасающие потери и освободили континент от мрачной тирании». Понятно, что вице-президент США упоминает солдат своей страны. В то же время он призывает помнить обо всех союзных войсках, то есть и о советских воинах… История способна не только разделять, как это происходит сегодня, но и объединять. Думаю, что память о совместной борьбе против нацизма чрезвычайно важна в современном контексте. В предыдущий юбилейный год я давал «Огоньку» большое интервью под названием «Победу нельзя поделить» (подробнее см. «Огонек» от 5 мая 2015 года), в котором напоминал как будто общеизвестную истину: в войне победила антигитлеровская коалиция. Несомненно, Красная армия внесла наибольший вклад в разгром противника на суше и самый большой «вклад кровью». Однако в одиночку СССР вряд ли одолел бы Германию. К примеру, около трети взрывчатых веществ, использованных советскими вооруженными силами, были поставлены по лендлизу. Иными словами, примерно каждый третий патрон и снаряд на вооружении Красной армии был снаряжен импортным (преимущественно американским) порохом или тротилом. Впрочем, не буду повторяться — читайте, как говорится, в «Огоньке».

— Но, обладая современными средствами пропаганды, историю легко переписать?

— Если есть пропагандистский аппарат и монополия на СМИ — вполне возможно внушить что-то довольно большому количеству не слишком сведущих людей. Ведь основная масса довольно плохо знает собственную историю и мало ей интересуется, что уж говорить о чужой. Ну а Россия, по известному выражению Михаила Задорнова, и вовсе «великая страна с непредсказуемым прошлым». Чтобы далеко не ходить, напомню эволюцию отношения к секретным протоколам пакта Молотова — Риббентропа: от полного отрицания самого их существования и объявления их публикаторов «фальсификаторами истории» до признания величайшим достижением советской дипломатии! На самом деле люди, интересующиеся историей, могут легко найти массу совершенно открытой информации. В интернете, например, доступны сканы практически всех постановлений Государственного комитета обороны. Издано огромное количество документов, исследований, в том числе переводных. В общем, заморочить голову интересующемуся историей и думающему человеку в наше время не так легко. Если, конечно, человек на самом деле хочет думать.

«Это политизация истории»

Свою точку зрения на происходящее «Огоньку» изложил историк, профессор, доктор исторических наук, действительный член РАН Александр Чубарьян

Я бы не стал называть все происходящее обычным стечением обстоятельств или случайностью — это политика. Но и впадать в пессимизм не стоит: политический заказ такого рода рано или поздно сменяется другим вектором, как показывает та же история. И усиление антироссийских настроений может смениться русофильством.

Впервые тезисы об ответственности СССР за начало Второй мировой войны прозвучали в конце 1940-х — начале 1950-х годов. В конце века ветер переменился, и необходимость в пересмотре итогов Второй мировой войны отпала. Сегодня она опять воскресла. На то есть причина (новый виток охлаждения отношений) и повод (75-летие Победы). Но задача тех, кто этот процесс начал, не из легких: им предстоит вписать события 70–80-летней давности в современный контекст. Это не столько пересмотр, сколько политизация истории. И ведут ее политики, журналисты и блогеры.

Здравомыслящие люди и тем более профессиональные исследователи мало принимают в этом участие и не ставят под сомнение роль Советского Союза в разгроме фашизма. Конечно, жаль, что идет подмена понятий, и с этим трудно бороться, потому что это битва с абсурдом. Логике ее не выиграть. Да и как оппонировать заявлениям Киева о том, что в составе Украинских фронтов были преимущественно украинцы? Я как человек старшего поколения и без интернета знаю, почему те войсковые соединения назывались «Украинскими». Не из-за того, что там воевали преимущественно выходцы из этой республики, а из-за направления основных ударов — Запад и Юго-Запад. Четыре Украинских фронта появились в октябре 1943 года приказом Сталина. Первый был преобразован из Воронежского фронта (сначала им командовал генерал Николай Ватутин родом из Воронежской губернии, потом Георгий Жуков — выходец из Калужской области, а затем уроженец Вологодской области Иван Конев). Степной фронт, действовавший в Центральной России и Восточной Украине, стал 2-м Украинским (во главе его стояли сначала Конев, а потом одессит Родион Малиновский). Юго-Западный фронт стал 3-м Украинским (им командовал Малиновский, потом уроженец Ярославской области Федор Толбухин). В 4-й Украинский преобразовался Южный фронт (Толбухина в его руководстве через полгода сменил уроженец Брянской губернии Иван Петров, а того — в марте 1945 года — Иван Еременко из Луганской области). Как сами видите, к этническому составу бойцов и даже командующих названия фронтов никакого отношения не имеют.

Историкам, потратившим десятилетия на создание книг и монографий на тему войны, невозможно в угоду политической целесообразности или моде отказаться от того, что они писали. Наука так не делается. Исследователи из Франции, Великобритании или США остались при своих мнениях, каковые они исповедовали и год, и 10 лет назад. Мы отмечаем сейчас 75 лет Ялтинской конференции. Не могут же многие английские и американские историки отказываться от документов, подписанных их лидерами в далеком 1945-м. Это выглядело бы комично.

В апреле мы намерены провести в Москве встречу практикующих учителей истории из разных стран. Я предвижу, что дискуссия, прежде всего по теме Второй мировой войны, будет непростой. Но интерес к ней большой. Мы планируем обсудить различные темы. Например, повседневную жизни во время войны. Моя идея в том, чтобы показать разные аспекты: человек на фронте, в плену, в оккупации, в тылу и т.д. Чтобы были представлены все срезы. Мы уже получили предложения из Парижа расширить тематику: французы хотят обсудить тему преподавания не только периода Второй мировой войны, но и Французскую и Русскую революции, Первую мировую войну, колониализм и роль 1989 года. Я — только за. Преподавание истории в школах везде идет по учебникам, которые частенько тенденциозны и излагают наиболее острые эпизоды истории «с правильных политических позиций». Хорошо бы, чтоб учитель в такой ситуации ориентировался не только на такие пособия, но и знал иные точки зрения, факты, аргументы. Вот мы и хотим наметить наиболее узловые моменты в истории Второй мировой войны, по которым могли бы выразить общее мнение, которое потом будет учитываться при преподавании. Историки должны давать объективную оценку происходившего. Известно, что политическая оценка той войны была озвучена в Ялте и Потсдаме, а правовая — во время проведения Нюрнбергского трибунала. Консенсус лучше всего искать в рамках этих двух документов. Я уверен, что такое возможно.

Досье: Со школьных страниц

Что пишут о Второй мировой войне в учебниках истории в разных странах

Во Франции

Причины нападения Гитлера на СССР в учебниках истории для младших классов во Франции представлены так: «Гитлер хотел получить огромные территории России. За счет этих территорий нацисты намеревались увеличить свое жизненное пространство. Вторжение в 1941 году называлось „Операция «Барбаросса»“. В ней участвовали четыре миллиона солдат, и это стало самой масштабной военной операцией в истории человечества». Для старших классов информации больше, но, например, о Сталинградской битве сказано лишь в двух абзацах и столько же места отводится объяснению роли Красной армии в освобождении Восточной Европы. Ключевым моментом войны названо открытие Второго фронта. Подчеркивается: «В 1942 году Вашингтон создает Большой Альянс, в который входят все страны, сражающиеся против Германии с союзниками. Они мобилизуют для победы весь свой экономический потенциал и становятся „арсеналом демократии“». Главные фронты Второй мировой войны, по версии французских историков,— это битва на Тихоокеанском побережье (Мидуэй, Гуадалканал), в Северной Африке и Сталинградская битва. Вывод: «Войну заканчивают американцы, которые, применив атомное оружие, привели Японию к капитуляции».

В Великобритании

Ученикам младших классов британских школ рассказывают о сражениях 1942 года — в Северной Африке, Италии, Нормандии. О битвах под Сталинградом и Курском — несколько предложений, но ни слова, что эти сражения стали поворотными в войне. В старших классах роли СССР уделяется больше внимания: «Вклад России в войну был, разумеется, неоценимым, но она была задействована только на Восточном фронте. Прямой вклад Москвы в усилия Лондона был нулевым, а участие Советов в общей стратегии союзников ограничивалось требованием поставок ресурсов или немедленной высадки (англо-американцев) во Франции» (учебник «Британия в XX веке»). Подчеркивается, что британцы в ходе Второй мировой стали восприниматься как особый бренд. Его характеристиками стали исключительность, непохожесть на другие нации, духовность и строгое следование ценностям демократии и либерализма. И, разумеется для британских учебников, именно Лондон сыграл главную роль в победе над фашизмом: «Великобритания стояла одна, но твердо под руководством Уинстона Черчилля, подавая пример всему миру».

В США

В учебнике истории для старшей школы «Американский взгляд» периоду Второй мировой войны уделяется 69 страниц. Тут и об американской промышленности в предвоенные годы, и о сегрегации в рядах американской армии, рассказ о высадке в Нормандии (День «Д») и действиях армии в Тихом океане. Главная иллюстрация — флаг над Иводзимой. СССР впервые упоминается в связи со Сталинградом (пять абзацев). Из советских персоналий — только Иосиф Сталин. Сказано, что СССР понес самые крупные человеческие жертвы (11 млн военнослужащих и 6,7 млн гражданского населения). Из учебника не ясно, кто взял Берлин: американские войска подходили к столице с запада, советские — форсировали реку Одер, а «спустя пять дней они дошли до окраин Берлина». Сразу после Гитлер застрелился в бункере, а немецкое командование пыталось сдаться американцам и британцам, продолжая сражаться с советской армией. Однако будущий президент страны Дуайт Эйзенхауэр «настоял на безоговорочной капитуляции», которая была принята 7 мая, а «8 мая было объявлено Днем Победы для Европы».

В Германии

В каждой из 16 федеральных земель Германии свои учебники истории. Их содержание определяют региональные министерства просвещения. Во всех нацизм осуждается. Много внимания уделяется жизни простых немцев, тому, как они оказались вовлечены в эту войну и как смогли преодолеть пережитое. Подчеркивается стойкость рядовых граждан перед лицом бомбардировок союзнической авиации. При этом упор делается на изучение первоисточников. Школьники читают разные документы. Например, законы, принятые национал-социалистами после прихода к власти, протоколы Ванзейской конференции, на которой было распланировано «окончательное решение еврейского вопроса». Изучаются списки запрещенных и сожженных в стране книг. Особо важная тема — холокост. Школьники встречаются с жертвами нацизма. Рассказ о войне строится на воспоминаниях и письмах фронтовиков. Отдельное внимание уделяется высадке союзников в Нормандии. При этом ни Курская дуга, ни операция «Багратион», ни битва за Берлин в тексте не фигурируют, ни слова о том, что большая часть сил вермахта сражалась на Восточном фронте. Отмечается: «Постепенно союзники добились успеха» и «8 мая кончилась война, ставшая позором для страны и принесшая немецкому народу много горя».

В Японии

В японской школьной программе много внимания уделяется оккупации северных территорий Китая (Маньчжурии) и Корейского полуострова, а также военным действиям в Юго-Восточной Азии. В учебнике «Новая история» упоминание об СССР появляется лишь в конце главы о Второй мировой. Авторы учебного пособия утверждают, что Москва нарушила пакт о нейтралитете и напала на Японию в момент, когда та уже была готова капитулировать, 9 августа 1945 года. В других учебниках также отмечается, что в результате этого Советский Союз завладел «исконно японскими территориями», в частности, Южными Курилами. Упоминается и разгром Квантунской армии, в результате чего более 600 тысяч японских военных попали в плен, а десятки тысяч умерли в трудовых лагерях в Сибири.

Источник: «РИА Новости»

Фото: Heritage Images / Diomedia, Fine Art Images / Heritage Images / Getty Images

Хочешь стать одним из более 100 000 пользователей, кто регулярно использует kiozk для получения новых знаний?
Не упусти главного с нашим telegram-каналом: https://kiozk.ru/s/voyrl