«Мы имеем дело с интригой»
Из событий среды, 15 января, сильнее прочих внимание общественности привлекли два — отставка правительства и грядущие изменения конституции. Особенно инициатива по изменению статуса и роли госсовета, в которой многие углядели «ключ» ко всему пакету конституционных поправок. «Огонек» обратился за комментарием к первому и пока последнему госсекретарю России, ключевой фигуре бурных событий в отечественной истории конца 80-х и начала 90-х годов Геннадию Бурбулису.
— Геннадий Эдуардович, что для вас стало главной неожиданностью?
— Отставка Медведева и назначение Мишустина. Налицо сигнал — непредсказуемый, неожиданный и пока со сложно прогнозируемыми последствиями. То, что Дмитрий Анатольевич по стилистике его работы и ее результатам — персонаж для отечественной истории, скажем прямо, своеобразный, сомнений не вызывает. Я к нему отношусь терпимо по той простой причине, что глубоко убежден: в происходящем в российской экономике Медведев виноват меньше, чем кто-либо другой. Ему можно только посочувствовать: человек столько лет существовал в двух взаимоисключающих друг друга измерениях одновременно. С одной стороны, его знаменитая «свобода лучше, чем несвобода» и искренний порыв стать своевременным и успешным модернизатором отечественной истории и экономики. С другой стороны, дремучий наказ россиянам о том, что «денег нет, но вы держитесь». Но с его уходом в сложившейся системе образуется такой вакуум неопределенности, который лично меня настораживает.
— Чем именно?
— Мы имеем дело с интригой, предложенной президентом. Назначение Мишустина я бы назвал неожиданным персонифицированным решением. Возглавляя Налоговую службу России (ФНС), Михаил Мишустин зарекомендовал себя как талантливый менеджер, способный реализовать на практике то, что именуется сегодня модным явлением цифровизации. То, что ведомство Мишустина на несколько лет вперед опередило все другие структуры и ведомства страны по части внедрения этого инструментария, факт, не требующий доказательств. Отечественная ФНС стала настолько эффективной структурой, исправно пополняющей госказну, не в последнюю очередь потому, что число сборов (поборов) разного рода за последние годы увеличилось многократно, что ее уже считают одной из самых эффективных в мире. Так что первоначальное недоумение от того, что именно эта фамилия была внесена в Думу в качестве кандидатуры на должность нового премьера, лично у меня быстро сменилось осознанием логичности такого выбора. Вообще, среда прошлой недели была богата на неожиданности. Я бы сказал, чересчур богата. Контекст момента крайне важен. Напомню. В один день в одном городе случились Гайдаровский форум, на который приезжает довольно представительный кворум из российских регионов и зарубежных стран, обращение президента к парламенту, которое впервые транслировалось с таким невероятным размахом, аж до Эльбруса добрались, что изначально наводило на мысль о грядущей сенсации, потом, не успели утихнуть пересуды от услышанного, последовала отставка правительства Медведева вместе с ним самим и, наконец, уже под вечер без особого промедления — кандидатура Мишустина в качестве его сменщика.
— Что ж, бывают дни, богатые на события...
— Не в этом дело! За 20 лет президентства Путина всякое бывало, не привыкать. Но за эти годы мы привыкли к определенной стилистике его поведения, его манере проводить Послание. 20 лет человек демонстрировал иной образ, некую внутреннюю стабильность, бережное отношение к сложившимся конфигурациям людей, власти, институтов, групп поддержки, никаких резких и быстрых назначений и снятий. И вдруг в один день мы получаем столько перемен, которые идут вразрез со всем, к чему привыкло общество. Скажу больше: возникло ощущение, что поменяли режиссера и вместо привычного сдержанного и последовательного с актерами и статистами работает кто-то резкий, в чем-то нетерпимый, но жесткий и намеревающийся победить путем игры на опережение. Лично я воспринял все произошедшее с удивлением, напряжением, но с пониманием того, что было предложено, и перспектив реализации таких идей.
— И каковы же они?
— Я считаю, что идея изменить конституционные права и полномочия парламента — обеих его палат — давно назрела. Но она не в том, что вносить поправки в текст Конституции. В Основном законе все продумано и неплохо написано. Усилить Думу и Совет Федерации можно... ничего не изменяя! Проблема не в том, чтобы добавить в имеющийся текст тот или иной пассаж или, напротив, убрать оттуда что-то, а в том, чтобы исполнять то, что там уже есть. Годами права и обязанности ветвей власти, закрепленные в Конституции, не выполнялись в полном объеме. Более того, интерпретировались и трактовались всякий раз по-разному в зависимости от момента и контекста, а исполнялись еще хуже. Основной документ, по сути, перестал быть тем желанным источником народовластия, каким призван был стать в 1993 году.