Очень страшные истории: "Страшная сила", Воля Липецкая
VOICE публикует лучшие рассказы и повести российских писательниц в жанре хоррора и ужасов. Осторожно, это очень страшно!
-Посмотри на себя в зеркало, свинота, – зло крикнул сбегающий муж, с боем пробившись через Галину оборону с чемоданом за входную дверь.
Галя остолбенела. Никогда прежде муж не говорил ей гадостей.
– Халю, моя Халю, – обычно щипал её вечерами за бока сытый Колюся, – вот есть за шо подержатися у Халюни, этохо не отымешь.
Галя знала, что раздалась, но ведь полнели они с Николаем на пару. Коля любил вкусно покушать, а Галина с удовольствием готовила. А какие пироги пекла! Какие борщи варила!
Ну а где с аппетитом наяривал муженек, там и жена не могла устоять, за ложку хваталась. Вот к сорока годам оба и раздобрели, округлились.
А сейчас получалось, всё - наелся, отожрался, потянуло к прекрасному?
До этого колиного крика Галя еще верила, что удержит благоверного, вразумит, а после осеклась, сникла. Присела в прихожей на трюмо, зарыдала.
Обидно было не то, что променял на другую, не то, что этой новой писаной крале с обложки журнала было лет двадцать против ее сорока, а то, что обозвал напоследок гадким словом.
Если бы раньше, еще до колиного бегства, кто-то попросил описать себя, она бы пожала плечами: «Да обычная, как все. Ничего еще для своего возраста». Ну ведь и вправду, нос, рот, руки, ноги - все на месте, здоровье - дай бог каждому. А еще немереная силища и работоспособность.
С раннего утра до позднего вечера Галина бодро управлялась и на своем подсобном участке и на колхозном скотном дворе. Могла без устали копать или махать вилами. И сельские мужики обычно любовались Галей: «Ну ты, Егоровна, даешь! Ну ты, Красота!»
Это прозвище Красота грело Галину душу больше всего и подстегивало работать с удвоенной силой.
А теперь получалось, что никакая она не Красота для Коленьки-то.
– Свинота. Вот, значит, ка-а-ак, – Галя утерла слезы, развернулась к зеркалу и посмотрела на себя. Не так, как смотрелась обычно с утра, мельком, лишь махнув щеткой по темной курчавой копне на макушке и расправив застиранное платье. А оценивающе, словно со стороны, словно впервые увидела.
Попыталась втянуть щеки и живот, разгладить складки под мышками. Сидя это выходило не очень. Галя встала, повертелась во все стороны. Все стороны были примерно одинаково бугристы и складчаты.
Да, новой пассии мужа она проигрывала сильно, внешне буквально во всем. Всхлипнув и признав поражение, Галя ушла горевать в спальню и прорыдала полночи, жалея себя в горемычной неразделенной любви к законному супругу-предателю, одурманенному прекрасной разлучницей.
Утром Галя проснулась с опухшими глазами, больной головой и твердой идеей решения своей проблемы: она срочно станет красавицей и вернет Коленьку обратно в семью.
Уж не такой Галина Егоровна человек, чтобы сдаваться и поддаваться унынию!
До обеда она бодро размахивала сено по кормушкам, потом гоняла чистить загоны молодых скотников.
– Шо ты размазываешь дерьмо, как масло по хлебу, болезный? – легко набирала тяжелую горку навоза на широкую лопату и поднимала перед мужиками, – вот как надо. Учитесь!
– Так то ж, Егоровна, ты! не мы, слабосильные. Сравнила тоже ! Ты-то, понятное дело, Красота! – отмахивались хитрые работники заученной фразой, зная, что можно в одну смену с Галиной Егоровной особо не надрываться: сама все сделает.
После обеда Галя подошла к бригадиру и, неловко краснея, отпросилась по семейным обстоятельствам.
Семейные обстоятельства сарафанным радио уже расползались по деревне и не отпустить Галю мог только бесчувственный чурбан, а бригадир был не такой.
Воплощение срочной красоты целиком ложилось на бабку-ведунью, жившую на отшибе. Ходили про бабку разные слухи. Мол, и лечит, и калечит, всё, что пожелаешь, но берет дорого. Вообщем, колдовская страшная сила.
Галя сама ни разу не обращалась, но прислушивалась, авось пригодится. Вот и пригодилось.
– Заходи, – позвал Галю хриплый низкий голос, как только та собралась постучать в облезлую дверь старого покосившегося дома. Галя вошла, скрипнув дверью.
– Здравствуйте, бабушка, – оглядела комнату, ища глазами хозяйку, – мне тут посоветовали…
– Что? – вынырнула откуда-то сбоку сухопарая горбатая старуха в длинной до пят юбке и черном платке, повязанном так, как на картинках в учебниках про дореволюционные времена.
– Что что? – тоже испугалась Галя и вздрогнула.
– Чего пришла-то? – уточнила ведьма и темными глазами впилась в пришедшую. Та поежилась. Замялась.
– Мужик бросил? Тьфу, а не мужик. Растереть и выбросить, – раскусила бабка и смачно сплюнула, – проходи, не стой на пороге.
Галя, дрожа всем телом, прошла в комнату и села за длинный стол, укрытый старой выцветшей клеенкой. Над столом тихо гудела тусклая лампочка.
Старуха села напротив и прощупывала Галину глазами. Молчала. Галя тоже молчала, не знала, с чего начать: сразу с желаемого или с истории колиной подлости.