«Ношу эту рубашку 20 лет». Пять историй о долгожителях гардероба
Мы попросили девушек из сфер моды, дизайна, пиара и искусства рассказать об одежде, обуви и сумках, которые они купили 10-20 лет назад и по-прежнему любят и носят, — а еще считают своей беспроигрышной инвестицией
Есть выражение — «вещи горят». Так вот на мне вещи вообще не «горят». В гардеробе есть то, что сохранилось еще со школы. На одну из последних церемоний «GQ Человек года» я пришла в юбке с выпускного в 11-м классе. Моей шубе из перьев индейки — это совместная коллекция Topshop и Кейт Мосс — почти 20 лет. Привезла ее из Англии и до сих пор выгуливаю с удовольствием. Сарафан H&M с леопардовым принтом беру с собой в каждый отпуск — ему много лет, но удобнее вещи не найти. Еще есть любимая кожаная сумка, найденная в артизанальном магазинчике во французском городе Сен-Жан-де-Люз, куда я приезжала на свадьбу подруги в начале институтской жизни.
Я работаю в моде больше 15 лет, поэтому у меня было много возможностей получать хорошие вещи: закрытые распродажи, специальные условия для сотрудников или обозначенная сумма в контракте, которую я могла тратить на одежду. Вещей у меня всегда было много, я их ротировала и никогда не занашивала. С удовольствием храню памятные подарки от брендов, с которыми была связана. Маленькую сумку Louis Vuitton Pochette мне подарили после интервью с президентом Louis Vuitton Ивом Карселем. Шелковый каре Hermes — тоже подарок бренда. Он просто вечный: при правильном уходе с ним ничего не может случиться ни через десять лет, ни через двадцать.
Если смотреть с точки зрения return on investment, эти дорогие вещи полностью окупают себя. Например, у меня есть любимый кашемировый шарф Louis Vuitton с принтом Стивена Спрауза. Беру его с собой в каждую поездку — незаменимая вещь в самолете. Раньше сильно боялась летать — и шарф как легкое покрывало всегда меня успокаивал. Сейчас накрываю им ребенка. Даже если прикинуть, что один выход в этом шарфе стоит $1— вещь уже десять раз себя окупила.
При этом я очень легко и часто без сожалений расстаюсь с вещами. Что-то продаю на ресейле, что-то раздаю, а иногда прямо до смешного доходит. Однажды принесла на переработку в H&M кожаные брюки Louis Vuitton — очень долго их носила, они где-то порвались, можно было отремонтировать, но я просто от них устала и не хотела этим заниматься. Девушка на кассе, которая осматривала мои вещи, была очень удивлена. Другая история — у сумки Louis Vuitton надо было поменять ручки, потому что они пачкали одежду. Узнала, сколько это стоит и сколько времени займет — ручки надо было ждать 45 дней из Парижа. В итоге просто оставила сумку в каком-то отеле. Не трясусь над вещами, если это не ювелирные украшения, прощаюсь стремительно и радуюсь, если одежда будет еще кому-то служить.
На 14-летие мама купила мне рубашку в детском магазине Jacadi — в мелкую красно-белую клетку виши, с карманами на груди и миниатюрной вышивкой. Она сидела немного оверсайз, или, как тогда считалось, «на вырост». Спустя 20 лет я откопала ее в гардеробной загородного дома — аккурат в тот момент, когда клетка вновь стала актуальной. Сегодня ношу вещь с удовольствием и комбинирую с белыми джинсами-клеш. Удивительно, но она мне все еще немного оверсайз. Никакого ремонта рубашка до сих пор не потребовала, пуговицы не меняла, уход самый простой — стираю в машинке на деликатном режиме. Первый выход в рубашке после двадцатилетней паузы случился в дубайской командировке на знакомстве с клиентом: тот вечер удался, и теперь я считаю ее своей счастливой.