Люмпены всегда на грани. Последний русский анархист о мертвых крысах в камере и обездоленной жизни на воле
«Сноб» публикует монолог Ильи Романова — очарованного странника постсоветского левого протеста, который провел половину жизни в тюрьмах и лагерях Украины и России. В апреле 2020 года Романов, осужденный по террористической статье на девять лет, был освобожден из колонии по состоянию здоровья из-за последствий перенесенного инсульта. Беседа с Ильей проходила еще до пережитого удара. Это не исповедь, а рассказ человека о том, почему его жизнь сложилась именно так.
«Появились баркашовцы. Нападали первые»
Если зайти в интернет, то можно найти мою фотографию 1997 года: молодой, длинноволосый, в черных очках, выступаю на митинге. Через год я был арестован: Бутырка, Нижегородская психбольница. Потом десять лет в заключении в Украине и новый срок в России. Я и не ждал, что мне придется попасть в такой штопор.
Как я начал политическую жизнь? Я никогда ничего не имел. Я мог податься только в леваки — это не вопрос эстетики. И что у нас тогда было в Нижнем Новгороде? Отдельно взятые люди: демократы, левые. Году в 1989-м, когда стало что-то можно, они начали объединяться в «Демсоюз». Нациков я тогда встречал в основном на фотографиях. Была у нас национал-христианская фракция из трех человек. Из них двое стали сотрудничать с КГБ, а третий — энтээсовец, пошел учиться на историка. В Москве видел Игоря Сычева из «Памяти» — смешные ребята, похожие на клоунов. Но в 1993 году появились баркашовцы — эти были несимпатичны. Нападали первые: пришлось войти с ними в противостояние.
В 1990-е шел протест против реформ Гайдара. Резко упал уровень жизни, молодежь была без работы, студенты без перспектив. Массовые акции, перекрытия магистралей, студенческие волнения и протесты шахтеров не прекращались. Но были сильны не столько леворадикалы, сколько традиционные коммунисты, как анпиловцы, у которых с левыми имелись свои противоречия. Приди к власти Анпилов с Баркашовым? Возможно, задавили бы нас.
«В лечебнице психиатрической мне было замечательно»
В 1993 году приняли Конституцию, она предусматривала какие-то права и свободы европейского плана. Эпоха перемен. При Боре Ельцине считалось: живем со всеми в мире. У Бориса Николаевича был друг Билл, друг Гельмут. Тогда было ФСК, впоследствии ставшее ФСБ, но они занимались криминальными структурами, и им было не до политики, не до радикалов и экстремистов.
Какая была судебная политика? Дела по 205-й статье Уголовного кодекса о терроризме разваливались в суде. Игорь Губкин с компанией заложили под памятник Петру I 20 килограммов пластида — страшно подумать, сколько бы им наваляли в наши дни. Но их под подписку выпускали! Вспомним Андрея Соколова, который подорвал мемориальную плиту династии Романовых; ему предъявили часть 4-ю 205-й, где срок от 8 до 15 лет. Переквалифицировали на вандализм. Он около года отсидел.
Когда в декабре 1998 года меня впервые арестовали, подкинув наркотики, нормально было сидеть. Девяностые — золотое время для зэков. В Бутырке разве что было тяжело от переполнения камер. И в лечебнице психиатрической мне было замечательно. Администрация набивала карман, и ей дела ни до чего не было.
Но когда я освободился летом 2002 года, то увидел, что меня хотят снова закрыть. Возбуждали дела в занюханных городишках типа Пензы. Поэтому в сентябре я оказался в Украине. К концу года был уже в тюрьме.
«Правительство карикатурное»
Украину я не воспринимал как что-то другое, считал ее отделение явлением временным. Что такое, например, Одесса? Это часть нашей общей истории. Украину я знал хорошо, уже бывал в ее различных частях: в Киеве, Одессе. Люди говорили больше по-русски; в Киеве «мову» редко слышал. Ну, в Ровенской области, в деревнях, разве немного чувствовалось от мужичков, «вуйков», отстраненность; а Львовская область по виду похожа на Австрию. Чувствовал себя там как дома, подумаешь, правительство какое-то карикатурное.
В Украине шла своя политическая борьба. Прошла акция «Украина без Кучмы!». Осенью была «Восстань, Украина!» — удивительный блок из Компартии, Юли Тимошенко, Соцпартии и «Нашей Украины» Ющенко. Как она такая появилась? — в наши дни трудно вообразить. Выступления в центре Киева собирали от полумиллиона до миллиона человек. Но перемен это не принесло.
На этом фоне, можно сказать, появилось наше движение повстанческого типа. «Одесское дело №144», по которому нас судили, — брутальное ли оно? Дело как дело. Режим Кучмы такое пресекал. Факты по «Делу №144» широко известны, подробно их комментировать незачем. Все, что пишут, в общем-то, правда — экспроприации, схроны оружия, а одиннадцать арестованных силовики пытали, Сергея Бердюгина — насмерть. Лично я успел познакомиться лишь с некоторыми участниками: в декабре меня уже арестовала СБУ.