Выскочка из Бодайбо
Появившись почти из ниоткуда, Иркутская нефтяная компания на двадцатом году жизни задумала дерзкую экспансию в полимерную отрасль.
Десятикратный рост объемов добычи менее чем за десять лет? Да, это про Иркутскую нефтяную компанию (ИНК). Само собой, это далеко не гигант мирового (да даже отечественного) нефтяного рынка, но динамика впечатляющая. Не говоря уже о том, что компания не собирается почивать на лаврах, но намечает рост, причем не только вширь, но и вглубь, осваивая новые сферы деятельности, вплоть до глубокой переработки углеводородного сырья в полимерную продукцию.
Так, ИНК в рамках поэтапной реализации масштабного газового проекта, предусматривающего создание системы добычи, подготовки, транспорта и переработки природного и попутного нефтяного газа своих месторождений, с этой осени запускает в Иркутской области строительство завода полимеров мощностью 650 тыс. тонн в год.
Предприятие после ввода проекта в эксплуатацию сразу станет одним из крупнейших в России производителей полиэтилена, уступая только двум заводам-гигантам «Сибура» (см. график 1).
Ранее такие масштабные проекты в России были, скорее, полем деятельности химических гигантов, таких как «Сибур», или других крупных ВИНК, но никак не скромных региональных компаний, еще несколько лет назад бывших для отрасли статистической погрешностью.
Посмотрим внимательнее на взлет ИНК и попытаемся оценить, не грозит ли нам в скором будущем ее падение.
Союз строителей и геологов
Официально ИНК ведет отсчет своей истории с ноября 2000 года — в этом году компания отмечает юбилей. Но, как это часто бывает, у этой истории есть и своя предыстория, на которой нелишним будет остановиться.
Основателем ИНК можно считать Николая Буйнова. Родился он в семье известного строителя БАМа Михаила Буйнова, возглавлявшего механизированную колонну № 135. Сын пошел по стопам отца, закончив Ленинградский институт инженеров железнодорожного транспорта. Но в эпоху рыночных преобразований решил сам заняться бизнесом. Сначала строительным, но все рухнуло в 1993-м, на фоне общего спада в строительной отрасли. Потом семейство Буйновых, пользуясь наработанными связями и знаниями о Восточной Сибири и Дальнем Востоке, занялись торговлей нефтепродуктами. Нефтепродукты для этих регионов по тем временам — это далеко не только автомобили, но, например, и котельные.
Бодайбинская энергетическая компания (БЭК) по месту последней дислокации мехколонны № 135 оказалась довольно успешным предприятием. На пике деятельности, в 1997-м, БЭК обеспечивала топливом до четверти старательских предприятий Восточной Сибири и Дальнего Востока. Выручка компании достигала 25 млн долларов, что по тем временам для компании, не имевшей советского наследства в виде готовой промышленной и сбытовой инфраструктуры, довольно солидный показатель.
Но БЭК была лишь посредником. Нефтяная отрасль уже тогда стала подавать признаки консолидации в более крупные вертикально интегрированные структуры. Поняли это и Буйновы, начав искать партнеров в добыче.
«В 1995 году я вел переговоры в городе Бодайбо с заезжим коммивояжером компании Shell, продававшим моторные масла, — вспоминает Николай Буйнов. — Кроме различных сувенирчиков — этот парень называл их зеркалами и бусами для аборигенов — он оставил мне небольшую брошюру об истории компании Shell. После прочтения этой книжечки мне захотелось создать нефтяную компанию — ни больше ни меньше. С учетом того, что в то время мы занимались торговлей нефтепродуктами, это было вроде и логично».
Старт был дан созданием команды из числа бывших сотрудников госпредприятия «Востсибнефтегазгеология» — ведущего юриста Марины Седых (ныне генеральный директор ИНК) и геолога и руководителя одного из подразделений Бориса Синявского.
Под добычу была создана специализированная «дочка» БЭК — «Эст-юре», которая с подачи Бориса Синявского занялась полученным от «Востсибнефтегазгеологии» Даниловским месторождением на севере Иркутской области. Месторождение небольшое, местность неосвоенная — крупному бизнесу такое неинтересно.
Вторым этапом расширения ресурсной базы для этого странного коллектива строителей и геологов стало приобретение контроля над «Устькутнефтегазом». Это предприятие было создано администрацией Усть-Кутского района в 1996 году, получив лицензии на Марковское и Ярактинское месторождения. Но судьба его сложилась не особо удачно: уже к 1999 году оно находилось в критическом положении. Администрация района бесплатно предлагала предприятие некоторым крупным отечественным нефтяным компаниям с условием выполнения социальных обязательств и продолжения разработки месторождений. Энтузиазма это предложение не вызвало, и предприятие попало в руки БЭК. Интересно, что таким образом к освоению Марковского и Ярактинского месторождений (уже в команде БЭК) вернулся бывший начальник Преображенской нефтегазоразведочной экспедиции Владимир Кокорин, в 1996 году «раскулаченный» администрацией Усть-Кутского района при создании «Устькутнефтегаза».
Наконец, в ноябре 2000 года все собранные активы были сведены под новой вывеской — Иркутская нефтяная компания. Главным акционером ИНК стал Николай Буйнов, сегодня его доля оценивается в 64%.
По европейскому счету
В 2001 году новосозданная ИНК расконсервировала разведочные скважины Ярактинского, Даниловского и Марковского месторождений и добыла первые 30 тыс. тонн нефти. К 2004 году добыча компании вышла на отметку 134 тыс. тонн, была получена первая прибыль от операционной деятельности. С 2006 года ИНК начинает приобретать лицензии на иные месторождения помимо трех своих стартовых. Итог: к сегодняшнему дню компания собрала 48 участков недр на территории Иркутской области, Якутии и Красноярского края. Компания начиналась с небольшой команды, а сейчас здесь девять тысяч сотрудников, которые добывают девять миллионов тонн нефти в год — по тысяче тонн на брата.
Реализация любого инвестиционного проекта требует средств, а в такой отрасли, как нефтяная, немалых.
ИНК традиционно сотрудничает со Сбером. Но не только: в 2008 году в капитал скромной региональной компании вошел Европейский банк реконструкции и развития (ЕБРР), приобретя 8,15% ИНК за 85 млн долларов.
«Это была самая большая на тот момент сумма, которую ЕБРР когда-либо вкладывал в уставный капитал компаний в России», — рассказывал впоследствии сам Николай Буйнов.
В 2009 году ЕБРР кредитует ИНК на 90 млн евро. В 2015 году банк одобряет кредит для ИНК на 150 млн долларов. Правда, в 2013 году ЕБРР продала часть своего пакета (3,75%) Goldman Sachs International (условия сделки не разглашаются).
Николай Буйнов рассказывал: «Когда в мае 2008 года мы встречались с директором ЕБРР по энергетике Риккардо Пулити, он мне говорил: “Николай, у вас лимит не ограничен, хоть миллиард можем вам дать — выстраивайте программу так, как считаете нужным”. А уже в июле, два месяца спустя, нам говорят: все, забудьте про деньги, больше мы вам ничего не дадим, и вообще никто ничего не даст. Повторюсь, это было в июле, когда наше правительство утверждало, что Россию кризис не коснется. До банкротства банка Lehman Brothers, которое принято считать отправной точкой кризиса, было еще больше месяца. И именно тогда ЕБРР нам сказал: рассчитывайте только на те деньги, что у вас имеются, вам реально нужно постараться выжить».
Забавная популярность небольшой региональной компании у таких акул капитализма — чудеса, да и только. Или не совсем чудеса. По крайней мере, так считает американская Фемида, обвинившая главу консалтинговых компаний Chestnut Consulting Group Inc. (Пенсильвания, США) и Chestnut Consulting Group Co. (Делавэр, США) Дмитрия Хардера в подкупе сотрудника ЕБРР в Лондоне. По утверждению американских властей, в 2007–2009 годах Хардер помог двум клиентам этих фирм — российской и британской нефтегазовым компаниям — получить средства у ЕБРР под финансирование своих проектов. Десятки миллионов евро были выделены благодаря участию сотрудника ЕБРР Андрея Рыженко, который, как утверждают американские власти, получил за свои услуги вознаграждение в размере около 3,5 млн долларов. В 2017 году Хардер были приговорен американцами к пяти годам заключения, Рыженко получил в Лондоне шесть лет тюрьмы.
Впрочем, ЕБРР продолжил свое сотрудничество с ИНК и после этой скандальной истории. Например, в 2015 году был одобрен кредит на 150 млн долларов. И позднее Николай Буйнов именно ЕБРР называл основным кредитором компании.
В трубе счастье
Динамика финансовых показателей компании выглядит впечатляюще (см. график 2). Выручка ИНК, еще в 2011 году не достигавшая десяти миллиардов рублей, в 2018 году приблизилась к 180 млрд. Чистая прибыль компании (а она на протяжении последних десяти лет стабильно демонстрировала прибыль) в 2019 году составила 64 млрд рублей. Стоимость компании, по оценкам аналитиков, с момента вхождения ЕБРР в капитал ИНК уже к 2015 году выросла не менее чем вчетверо.
Одной из «катапульт» бизнеса ИНК стало сооружение «Транснефтью» в прошлом десятилетии магистрального нефтепровода Восточная Сибирь — Тихий океан (ВСТО), призванного обеспечить доставку западносибирской нефти на азиатские рынки.
Надо отметить, что колоссальной проблемой в освоении нефтяных ресурсов тех регионов, где работает ИНК, традиционно было недостаточное развитие транспортной инфраструктуры. Понятно, что нефть, заливаемая в трубу магистрального нефтепровода, и нефть, которую надо вывозить грузовиками, — это две разные экономики освоения.
В истории ИНК доходило до использования в качестве суррогатов нефтепроводов для своих месторождений армейских полевых трубопроводов ПМТП-150, получаемых от расформируемых воинских частей Забайкальского военного округа.
Понятно, что выход на полноценный «оперативный простор» требовал от ИНК решить проблему с логистикой. И решение внезапно само свалилось компании на голову: в России было начато строительство магистрального нефтепровода ВСТО.
Более того, по требованиям экологических активистов, услышанным президентом Владимиром Путиным, трасса прохождения нефтепровода была перенесена от первоначального маршрута близ Байкала далеко на север. Будем надеяться, экоактивисты действительно действовали из самых добрых побуждений и исключительно по зову сердца. Но Николаю Буйнову стоит быть им благодарным. Так, если для «Транснефти» перенос маршрута обошелся в лишние 120 км пути и 20 млрд рублей инвестиций (в ценах тех лет), то для ИНК, напротив, сэкономил многие десятки километров подходов к ВСТО.
ИНК приступила к закачке нефти в ВСТО в начале 2011 года. И, как можно увидеть из динамики объемов добычи, дела у компании сразу пошли в гору (см. график 3). В последние годы, как следует из данных компании, 55% своей нефти ИНК поставляет на внутренний рынок (на Хабаровский и Комсомольский НПЗ), 45% отправляет на экспорт.
В развитии собственной нефтепереработки компания не видит смысла, как прямо указывал сам Николай Буйнов: «В России имеет смысл создавать нишевую переработку, когда логистические схемы позволяли бы получать высокую маржу, или, наоборот, завод с большими объемами переработки. Но у нас таких планов нет».
Газовый проект
Иное дело газохимия. Добыча нефти сопровождается извлечением газа и газового конденсата. В случае ИНК Ярактинское и Марковское месторождения — нефтегазоконденсатные. Газ ранее сжигали в факелах, потом, на фоне штрафных санкций за подобную практику, ИНК стала практиковать закачку газа обратно в нефтяные слои (для повышения отдачи недр).
Но со временем в ИНК придумали и иные способы монетизации газовых ресурсов. На их реализацию направлен так называемый газовый проект, реализуемый с 2014 года. Он состоит из трех этапов совокупной стоимостью 500 млрд рублей.
На первом этапе на Ярактинском месторождении были построены установка комплексной подготовки природного и попутного нефтяного газа (УКПГ) мощностью переработки 3,6 млн кубометров в сутки, 193-километровый продуктопровод, связавший Ярактинское и Марковское месторождения с Усть-Кутом, а также комплекс приема, хранения и отгрузки сжиженных углеводородных газов (СУГ) в окрестностях этого города. Установка на месторождении предназначена для получения товарных продуктов из природного и попутного нефтяного газа: смеси пропана и бутана технической (СПБТ) и стабильного газового конденсата. Первый этап проекта завершен в декабре 2018 года, все объекты введены в эксплуатацию. До завершения следующих этапов газовый конденсат будут направлять вместе с нефтью в трубопроводную систему ВСТО. Сухой отбензиненный газ (СОГ, или метан с содержанием этана до 10%), также получаемый на установке подготовки природного и попутного нефтяного газа, будут закачивать в пласт на месторождении, а СПБТ — транспортировать по продуктопроводу от Ярактинского месторождения до комплекса приема, хранения и отгрузки СУГ в Усть-Куте. Годовой объем производимой продукции (смесь пропана и бутана техническая) на первом этапе проекта составит более 200 тыс. тонн.
На втором этапе предполагается строительство установки подготовки газа (УПГ) мощностью переработки 12 млн кубометров в сутки и установки по сжижению гелия на Ярактинском месторождении, освоение газовой залежи Марковского месторождения и строительство там УПГ мощностью шесть миллионов кубометров в сутки. Мощности по сжижению гелия должны составить десять миллионов литров в год. А в Усть-Куте будет построена газофракционирующая установка мощностью до 900 тыс. тонн этанового сырья в год. Завершение этого этапа намечено на 2021–2022 годы.
Ну а венчать этот «газовый проект» к 2024 году должен третий этап, представляющий собой завод по выпуску полиэтилена в Усть-Куте (на основе использования полуфабриката ранее построенной в Усть-Куте газофракционирующей установки).
Нетрудно заметить, что применяемый ИНК на площадке в Усть-Куте подход к монетизации сырья похож на тот, что используется в проекте Амурского ГПЗ / Амурского ГХК — с той разницей, что здесь вся производственная цепочка от газа до конечной полимерной продукции будет под крышей одной компании.
Иркутский полимер
К проектированию завода ИНК приступила в 2019 году. Он должен будет производить 650 тыс. тонн полиэтилена в год (полиэтилен высокой плотности и линейный полиэтилен низкой плотности) и станет, таким образом, одним из крупнейших в России предприятий по выпуску полимерной продукции. При этом будет создано 1200 новых рабочих мест. Проект сооружения Иркутского полимерного завода находится в числе первой волны проектов запускаемого правительством РФ нового механизма соглашений о защите и поощрении капиталовложений (СЗПК).
К строительству завода привлечена японская инжиниринговая компания Toyo Engineering Corporation. В конце января 2019 года с ней был подписан контракт на инжиниринг, закупки, технические консультативные услуги для пусконаладочных работ и ввода в эксплуатацию.
Сама компания работает в сфере инжиниринга с начала 1960-х, ей не впервой сотрудничать с нашей страной. Так, еще в конце 1960-х был заключен контракт между Toyo Engineering и советским «Техмашимпортом» на проектирование и поставку технологического оборудования для этиленового комплекса в Нижнекамске.
В качестве лицензиара для завода выбрана американская Univation Technologies, которая с 2014 года является дочерней компанией концерна Dow — это не привычная нам по проектам «Сибура» Linde, но тоже фигура мировой величины: Univation Technologies — мировой лидер по лицензируемым технологиям производства полиэтилена. На протяжении полувека Univation поставляет технологии по производству полиэтилена и катализаторов, а также связанные с этим услуги. Более трети всего полиэтилена в мире сейчас производится по ее технологиям.
Отметим, что сами строительные работы выполнит «дочка» турецкой строительной компании Gemont — соглашение с ней предусматривает строительство производственного комплекса «под ключ».
Равно как не свидетельствует об импортозамещении перечень стран — поставщиков технологического оборудования: Южная Корея (основное крупнотоннажное оборудование), Япония, Китай.
В сентябре этого года ИНК отчиталась о том, что основное технологическое оборудование доставлено на площадку, и в настоящее время здесь идет подготовка к хранению оборудования. Начало монтажных работ на строящемся предприятии запланировано на 2021 год.
Источники финансирования компания не раскрывает. Ранее Николай Буйнов отмечал, что основной кредитор ИНК — ЕБРР.
Перспективы
Между тем производство полиэтилена в России росло и без проекта ИНК в Иркутской области. Так, если в 2010 году в РФ было произведено чуть более 1,5 млн тонн полиэтилена, то к 2019 году этот показатель вырос в полтора раза, до 2,28 млн тонн (см. график 4). При том, что в 2019 году еще не вышел на полную мощность гигантский «Запсибнефтехим» «Сибура» (1,5 млн тонн полиэтилена в год) и только в этом году начато строительство еще более колоссального Амурского ГХК (1,8 млн тонн в год) все того же «Сибура».
Хватит ли места на рынке новому предприятию?
В принципе, как отмечают отраслевые эксперты, 650 тыс. тонн — это не столь большой объем в мировых масштабах, чтобы его реализация стала такой большой проблемой при наличии доступа к сырью и относительно хорошей логистики. Доступ к сырью у ИНК есть, а Усть-Кут с точки зрения логистики не лучшее, но и не самое плохое место на карте России.
Отметим, что несмотря на рост собственного производства Россия все еще остается нетто-импортером полиэтилена (см. график 5).
Более того, помимо спроса на собственно полимеры, следует учитывать и их скрытое потребление через импортируемую пластиковую продукцию. В частности, как следует из данных Аналитического центра ТЭК Минэнерго России, в 2019 году на 5,46 млн тонн потребленных в России полимеров пришлось 1,33 млн тонн импортированной готовой пластиковой продукции (см. график 6).
В общем, есть еще куда приложить силы. Не говоря о внешних рынках: мировой импорт полиэтилена за прошедшее десятилетие вырос на треть, и это далеко не только Китай (см. график 7). По оценке Аналитического центра ТЭК Минэнерго России, возможности нашей страны по экспорту полиэтилена и полипропилена к 2030 году могут вырасти в десять раз, до уровня свыше девяти миллионов тонн.
Что касается самого иркутского проекта, то эксперты видят перспективы и конкретно у него.
«Несмотря на большое количество заявленных нефтегазохимических проектов в России, Иркутский завод полимеров, вероятно, станет первым крупным нефтехимическим предприятием, введенным после “Запсибнефтехима” “Сибура”, — отмечает директор практики “Газ и химия” компании Vygon Consulting Дмитрий Акишин. — Это даст рыночное конкурентное преимущество, особенно учитывая общее замедление реализации нефтехимических проектов в мире. Основными рынками сбыта, вероятно, станут страны Азиатско-Тихоокеанского региона».
По словам Дмитрия Акишина, Иркутский завод полимеров имеет сразу несколько важных конкурентных преимуществ. Во-первых, он надежно обеспечен сырьем (газотранспортная инфраструктура в районах работы Иркутской нефтяной компании отсутствует). Во-вторых, высокое содержание жирных компонентов газа, главным образом этана, снижает себестоимость этого сырья для химического производства на 20–30% по сравнению с большинством месторождений Западной Сибири. Кроме того, существенный вклад в экономику проекта даст обратный акциз на этан в размере 9000 рублей на тонну, принятие которого ожидается в ближайшее время.
Это сделает экономику проекта вполне приемлемой.
«Конкурентоспособность российских поставщиков базовых полимеров определяется в основном себестоимостью сырья и марочным ассортиментом, — сообщили “Эксперту” представители “Сибур”. — На внутреннем рынке российские производители имеют устойчивое конкурентное преимущество. При этом даже при достаточно пологой — в силу низких цен на нефть — кривой затрат, массированный ввод эффективных новых мощностей в США и Китае приводит к росту конкуренции на экспортных рынках. Допускаем, что существующие в России небольшие, до 600 тысяч тонн по этилену, мощности со сложной внутристрановой логистикой могут быть смещены в другой квартиль по затратам. При этом крупные новые мощности, вводимые на эффективном сырье, сохраняют лидирующие позиции на кривой затрат».
Хочешь стать одним из более 100 000 пользователей, кто регулярно использует kiozk для получения новых знаний?
Не упусти главного с нашим telegram-каналом: https://kiozk.ru/s/voyrl