Живой детектор лжи: агент секретной службы США о мышлении пуленепробиваемых людей
Эви Пумпурас охраняла президентов США, была в башнях-близнецах во время теракта 11 сентября, выжила сама и помогала спасать других. С разрешения издательства «Бомбора» Forbes Woman публикует отрывок из ее книги «Стань неуязвимым» о том, как научиться распознавать ложь
Казалось, этот молодой человек — идеальный кандидат в агенты Секретной службы США: выпускник ВУЗа из Лиги плюща, бывший бейсболист, умный, уверенный в себе. Лучшего исполнителя роли спецагента в каком-нибудь голливудском фильме и представить себе нельзя. Он даже внешне был похож на героя. Однако герой этот дважды не прошел тест на детекторе лжи, а рекрутерам он был нужен. Когда мне позвонили, я была в полевом офисе в Нью-Йорке.
— Мы хотим, чтобы ты прогнала его на полиграфе в третий раз. Расколи его!
Через два дня я уже летела на запад, чтобы его допросить.
Большинство совершенно неверно понимает принцип работы полиграфа. Им кажется, что достаточно подключить человека к каким-то там датчикам, измерить его пульс и давление — и вот он уже готов, осталось только вытянуть из него показания. В действительности же полиграф — это сам дознаватель. Иными словами, детектором лжи была я сама.
Чтобы стать агентом Секретной службы, нужно пройти тест на полиграфе. Это собеседование продолжительностью в несколько часов, в ходе которого полиграфолог (то есть я) собирает нужную информацию, задавая испытуемому вопросы личного характера. Этот тест — с аппаратом и проводками — нужен лишь для того, чтобы убедиться, что опрашиваемый ничего не утаил. То, что тот «золотой мальчик» дважды провалил экзамен, означало, что он что-то скрывает, и моей задачей было это из него вытянуть. Если это какая-нибудь ерунда, он мне расскажет — и тогда я смогу проверить, не солгал ли он в чем-нибудь другом. Если нет — значит, тест пройден.
Кандидаты нередко утаивают какую-нибудь мелочь, боясь, что сообщив ее, скомпрометируют себя. На самом же деле никто из нас не совершенен, все ошибаются. Всё, что нужно знать Секретной службе — это то, что вы честно сообщаете факты из своего прошлого, и все совершенные вами ошибки были именно ошибками, а не преднамеренными преступлениями. Так, за кражу монет из маминого кошелька в четырнадцать лет не накладывают запрет на службу, а вот за кражу у предыдущего работодателя — да. Поэтому, когда вас спрашивают «Воровали ли вы когда-нибудь?», то имеют в виду всю вашу жизнь.
В тот день в допросной меня встретил вежливый человек и крепко пожал мою руку. На вид он почти не нервничал. Я не могу разглашать особые вопросы, задаваемые потенциальным кандидатам на позицию агента Секретной службы, но уверяю вас: именно в этот момент проявляется истинная сущность людей. Они рассказывают мне обо всем, что сделали — хорошем и плохом. В основном, плохом. Беседа с тем кандидатом началась вполне невинно.
— Вы когда-нибудь причиняли кому-нибудь боль?
— Нет, — ответил он. — Ну, то есть, в бейсболе — да, однажды заехал парню летящим мячом по ноге.
Он поерзал на стуле — немного, из стороны в сторону. Потом откинулся на спинку. Я мысленно отметила это про себя.
— А еще?
— Нет.
— А вообще кому-нибудь делали больно за пределами поля?
— Однажды расстроил человека.
— Расскажите об этом.
— Дело было в колледже. Это была девушка, с которой я встречался. У нас было свидание, а потом она сказала, что ей со мной было плохо.
— Плохо? — переспросила я.
— Сказала, что я сделал ей больно. Ну, то есть, я этого не делал. Но она сказала, что да.
Я молча ждала, пока он продолжит.
— Это было после секса. Она сказала, что не хотела. Не знаю.
— Во время секса вы ее держали?
— Ну, сжал ее запястья.
— Ясно. Думаете, сжали слишком крепко?
— Да, наверное, — он помолчал. — Когда мы закончили, она заплакала. Сказала, что ей грустно. И ушла.
Я задала ему еще несколько вопросов, и по окончании разговора мне уже не нужно было в третий раз подключать его к детектору. Этот парень не будет агентом. Я прошла в кабинет начальника, который уже ждал меня, с нетерпением предвкушая хорошую новость.
— Ну? — взволнованно спросил он.
— Это не ваш человек, — ответила я.
— Что? — растерянно, даже с нотками раздражения в голосе переспросил он.
— Этот золотой мальчик — насильник, — сказала я.
Обучение работе с полиграфом
Чтобы стать полиграфологом Секретной службы США, нужно успешно пройти трехмесячный курс обучения в Национальном центре оценки достоверности (НЦОД). Когда в 2004 году я училась в НЦОД, он еще назывался Институт полиграфа Министерства обороны (ИПМО), и учебная программа в нем была самой сложной из всех, что мне когда-либо встречались. И по сей день этот курс остается в моем списке «Фух, вот это жесть!». В вопросах обучения работе с полиграфом Институт полиграфа был лучшим из лучших. Все федеральные агентства — ЦРУ, Управление государственной безопасности, ФБР, Секретная служба США, Управление по борьбе с наркотиками, Отдел расследования уголовных преступлений США, — отправляли избранных кандидатов в ИПМО в надежде на то, что через три месяца у них будет сертифицированный полиграфолог. Слово «надежда» я выделила потому, что не все службы получали такие кадры. Учебная программа была такой сложной, что некоторые студенты попросту не успевали ее освоить и пройти уйму тестов, которые присылали еженедельно. Программа включала углубленное изучение психологии и физиологии — ведь обе эти области играют важную роль в допросах с использованием полиграфа. Таким образом, я должна была стать не только экспертом по умственным и физическим характеристикам людей, но и приобрести углубленные знания особенностей работы детекторов лжи, методов исследования, этики и в особенности — стратегий проведения допросов и собеседований. К концу обучения я заработала почти половину баллов, необходимых для получения степени магистра по судебной психологии.
Несмотря на то, что полиграфологи весьма востребованы, подавляющее большинство спецагентов даже не пробуются на эту позицию. Наше агентство было маленьким, и, несмотря на название, секретов там не было. Если кто-то решался пройти экзамен и проваливался, об этом узнавали все. Для многих одного этого было достаточно, чтобы даже не пытаться.
Меня на поступление в Институт полиграфа вдохновил старший эксперт по работе с детектором лжи, который собирался перейти в состав личной охраны президента. Когда он впервые заговорил со мной об этом, я отказалась — главным образом, потому что сомневалась в своей к ней пригодности. Задача полиграфолога — выбивать признания, распутывать дела, с которыми не справились другие агенты, получать новые улики, собирать материалы для расследования. От такого человека многого ждут, на него возлагают огромную ответственность. И хотя я не хуже других умела делать каменное лицо, все же сомневалась, что одного его будет достаточно, чтобы заставить преступников сознаться в содеянном. Но мой коллега считал иначе.