Паста и Баста
Василий Вакуленко и его жена Елена Пинская в сорок лет решили, что пора, и в их жизнь пришел ЗОЖ. К каждому свой. Ольга Зарецкая спросила у них, как лучше худеть — заняться боксом или тем, что французы называют régime.
«Они сказали — нас поздно спасать и поздно лечить». Страна пятый год подпевает «Сансаре», с каждым повторением привыкая к мысли, что «наши дети будут лучше, чем мы». Но автор слов так не думает. Баста как раз в 2017‑м стал рисовать в своем сознании картинку, что судьба человека — как американские горки: «В двадцать лет вы садитесь в лодочку, и она медленно поднимается, а в сорок вы на переломе, после чего просто несетесь вниз. Но я не хочу вниз. При хорошем раскладе это только половина жизни. Я хочу разделить с дочками их юность. Как сложится, так сложится, но мне не нравится образ старого больного папы. Пусть мои внуки говорят, какой дед молодец. Как Ленин отец — он занимается цигуном, бегает, и хочется даже сказать: «Дима, остановись!» Если мы на пляже разденемся, он будет выглядеть выигрышнее. И это влияет на молодость мозга — тесть, как Леонардо, постоянно что-то придумывает в бизнесе и не только».
Когда Басте и Елене было под сорок, они, не сговариваясь, решили заняться собой. Лене американские горки не мерещились, ее напугал образ из банковской сферы: «Моей фигуре природой отпущен кредит — я без диеты и спорта всегда была худенькой. И вдруг хоп — 64 кг. Одежда не застегивается. Ситуация тревожная. Она по разным причинам была тревожная: в карантин у Василия отменились концерты, мы засели на даче, и я, чтобы отключить голову, ударилась в кулинарию, встала у мартена, запекала рульки. Лучше бы, как сидевшая с нами в Малаховке моя девяностолетняя бабушка, разгадывала кроссворды. Василий поднялся первым, подвесил в детской игровой боксерскую грушу и стал тренироваться с охранником Майком. Йогой они тоже занимались вместе». Баста о своем друге Мише-Майке говорит с пиететом: «Йога сделала из него просто великого человека. К сорока годам все хулиганы превращаются хрен знает во что, да? Даже в йогов».
Антистрессовое дачное чревоугодие прошло, бокс остался. Мы встречаемся с Бастой в «Газгольдере», который, по моим воспоминаниям, был клубом каким угодно, только не спортивным. Василий — совладелец и лейбла, и клуба, где на барную стойку до сих пор смотрят Ленин и голые женщины с картин Александра Света, так смутившие депутата Рашкина, что он пожаловался на их пороки в прокуратуру. У Василия тут студия, где он пишет музыку и хранит то, что ему дорого. Вот очень длинные рейлы с практически одинаковыми брюками карго и толстовками в чехлах и без: «Люблю шмотину. У меня целый цех по добыче полезных вещей по всему миру. Стилиста нет, я сам себе барахлюша, страшный фанат вещей». На красных кирпичных стенах растянуты хоккейные майки Овечкина и Радулова, тут же выставлены коллекция кроссовок (каждая пара в прозрачной коробке), ионизатор воздуха, коллекции нишевых парфюмов и диффузор Dr. Vranjes на MIDI-клавиатуре, карта Ростова-на‑Дону 1902 года, обложка GQ c Бастой — «Человеком года» в рамке, эллиптический тренажер Technogym, сварная конструкция со свободными весами и скамья для пауэрлифтинга с наклейкой футбольного клуба «СКА Ростов», который принадлежит Басте. Из клетки с толстыми прутьями выходит раскачанный, как культурист, американский бульдог Персик. Хозяин кинул ему на афганский ковер яблоко, страшным голосом скомандовал: «Сторожи!», и зверь мгновенно заснул в обнимку с вегетарианской добычей.
Бокс начался с того, что Баста при росте 187 см весил 120 кг. Сейчас — 107, прочее под воздействием груши, спаррингов и ОФП переродилось в мощный плечевой пояс, угадываемый под серой олимпийкой с надписью Bupas Gym — это боксерский клуб, где работает Николай Токарев, который помимо Басты тренирует профессионалов, Алексея Папина например. Но Василий — рэпер, к музыке всего, что он делает, должен прилагаться смысл. У бокса литературная биография выдающаяся, им занимались Хемингуэй, Пушкин, Набоков. Зачем? «Любой спорт строится на злобе. На зле. Не только бокс. Человек, который проигрывает в керлинг, испытывает то же состояние разочарования. Он, правда, не бьет по лицу, но в боксе бить нормально, это взаимный выбор. Есть много скрытых вещей, которые тоже, образно говоря, бьют нас по лицу. Но бокс честнее. При этом он оказался очень сложной интеллектуальной задачей. Сверхзадачей. Бокс — о культивации в себе сверхчеловека. Я быстро понял, что не тяну. А мне, среднему между Тельцом и Овном, важно себе доказать, что я на что-то способен. И мы с тренером подключили железо — но это не тупая качка, а формирование правильной мышечной структуры, настройка взаимодействия суставов».
Лена аккуратно меня предупредила, а Василий охотно признался: «Да, это obsession! Жена знает. Я занимаюсь шесть раз в неделю, в 12:00, даже если у меня концерт. Очно или по видеосвязи. В студии сначала тренируюсь, потом занимаюсь остальными делами. До веса, который себе наметил, осталось сбросить 5 кг. Это я сделаю на отдыхе, в нашей дубайской квартире есть тренажеры, и у меня там инструктор по тайскому боксу. Будем заниматься со старшей дочкой Машей, которая здесь ходит на тхэквондо. А долгосрочный план — к сорока пяти годам хочу весить 95 кг. Не меньше, а то буду отвратительно выглядеть, вы мне позвоните и спросите: «Вы часом не заболели?» И чтобы 75 % по биоимпедансу были мышечной тканью. Сорок пять лет — важная для меня точка, к которой хочу прийти в определенном состоянии. Способным подтянуться десять раз. Простоять три минуты в планке с двадцатикилограммовым блином на спине».