Оговорка по Фрейду: на что намекает твое бессознательное, когда ты путаешь слова
Нет человека, который хоть раз в жизни не назвал бы куриное филе "филиным куре", но это, конечно, ничего не значит - кроме того, что человек наверняка перегружен и устал. Но есть оговорки (и описки) которые совсем не случайны. Разбираемся, что они могут означать.
По Фрейду
Первым психологом, который начал придавать значение оговоркам, был Зигмунд Фрейд – его знаменитая работа «Психопатология обыденной жизни» была опубликована в 1901 году и с той поры неоднократно переиздавалась. Не обязательно быть психологом, чтобы поинтересоваться, например, почему, отправляясь на дачу, забываем ключ от нее, и обнаруживается это уже у самой калитки. Фрейд, правда, про дачу не писал, но механизмы оговорок, описок и разного рода забываний исследовал в своей работе очень тщательно. А если интерес к психологии имеется, то с «Психопатологии обыденной жизни» лучше всего начинать знакомство с работами Фрейда. Для того чтобы целиком понять этот текст, хорошо бы знать иностранные языки и разбираться в литературе и живописи, но и без этого уловить общую идею не так трудно: оговорившийся человек в момент оговорки находится в плену двух противоположных намерений – например, ему было необходимо выполнять свои обязанности, но на самом деле хотелось противоположного, и это желание никак нельзя было показать окружающим. Однако оно было настолько сильным, что прорвалось сквозь внутренние барьеры. Фрейд среди прочих примеров приводит рассказ о председателе палаты депутатов, который перед началом заседания произнес: «Господа, я считаю число присутствующих достаточным и объявляю заседание закрытым». Конкретные причины такого поведения председателя остались неясны, но очевидно было одно: вести заседание ему совершенно не хотелось, и он косился на часы, как школьник на скучном уроке, и ждал, когда же все наконец закончится. В положении тоскующего председателя палаты мы все оказывались не раз: приходя на собеседование по поводу новой работы, говорили «до свидания» вместо «здравствуйте», сообщали мужчине «я тебе вру» вместо «я тебе верю», восхищались подругиным платьем молча, но когда приходила пора все-таки что-то произнести, изо рта вместо «Красота!» вырывалось «Страхота!» В среднем, на 1000 произносимых слов у нас вырывается одна-две оговорки. Но чем более стрессовой является ситуация, тем больше «бессознательного» прорывается в словах. Причиной оговорки может стать и не устраивающая нас двойственная ситуация, и общая неудовлетворенность своими достижениями в личных делах, работе или отношениями со значимыми людьми.
Оговорки, безусловно, могут быть досадной оплошностью, но часто они говорят о борьбе важных, актуальных потребностей за право оказаться в центре нашей сознательной жизни. Поэтому на оговорку и прочие ошибочные действия, особенно если они в той или иной форме повторяются несколько раз, следует обратить внимание. Допустим, приходя в гости к знакомым, в первый раз оговариваешься: «Я долго искала ваш дом и так мечтала не найти!», во второй раз признаешься: «Вела машину, торопилась и думала: «Когда же загорится красный?», а в третий обнаруживается, что перепутано все на свете: время, к которому звали, адрес, день недели и так далее. Это уже не досадная оплошность, а повод задуматься: что именно не устраивает или тревожит в этих людях. Впрочем, люди-то могут быть замечательные, но просто несколько лет назад ты прогуливалась по этой улице с мужчиной, который потом причинил сильную боль, и теперь тебе просто не хочется видеть эти дома и деревья.
Оговорки и описки являются лакмусовой бумагой, где можно увидеть внутреннее противоречие, а иногда и скрытый конфликт, и считать это случайностью не стоит. Как правило, оговорки и описки связаны с информацией, которая еще не осознана.
Я забыла!
Забывание – имен, телефонов, предметов – тоже часто имеет в своей основе скрываемое от самого себя нежелание с кем-либо общаться или что-либо делать. «К нам на работу пришла новая коллега, – рассказывает Стелла, – и я почти три месяца обращалась к ней «вы... э-э-э», хотя на память никогда не жаловалась. Но память была ни при чем – ее звали так же, как и меня, а до того, чтобы забыть свое имя, я пока еще не дошла. Просто мне было неприятно. Во-первых, я с детства привыкла, что во всех коллективах только одна Стелла – я. А во-вторых, коллега была довольно неказиста и портила своим видом замечательное имя. А потом я узнала, что дома эту девушку называют Таля, стала ее так звать и больше не ошибалась. Хотя, конечно, переделать Стеллу в Талю – это уметь надо». Фрейд объединял забывание с оговорками – кстати, и поводом для написания «Психопатологии обыденной жизни» стала его небольшая статья, касавшаяся забывчивости. Этим процессом занимался и Карл Густав Юнг, исследовавший случай человека, который, хорошо зная стихотворение Гёте «На севере диком стоит одиноко» (нам оно знакомо в переводе Михаила Лермонтова), собирался его с выражением продекламировать, но никак не мог, потому что постоянно сбивался на строчке: «И снегом сыпучим одета, как ризой, она». Юнг попросил забывчивого господина перечислить свои ассоциации с этой строкой, и выяснилось, что тот вспоминает о своем друге, брат которого недавно скончался от удара – так в то время называли