«Не рецензии, а набор стендап-шуток»: кем была Дороти Паркер, самый яркий и едкий публицист довоенной Америки
В 1930-е Дороти Паркер была известнее Эрнеста Хемингуэя, водила дружбу с Фрэнсисом Скоттом Фицджеральдом, публиковалась в New Yorker, писала сценарии для Голливуда и была номинирована на «Оскар», а за свою прозу получила премию О. Генри. Forbes Woman публикует отрывок из книги «Нахалки», которая выходит в издательстве Livebook, — о трагедиях, которые питали талант блестящей писательницы и журналистки.
Дороти Паркер — одна из десяти героинь книги «Нахалки», посвященной интеллектуалкам XX века. Биографии Ханны Арендт, Мэри Маккарти, Сьюзан Зонтаг, Полин Кейл, Норы Эфрон, Ренаты Адлер и других женщин — журналисток, критиков, философов — написала Мишель Дин. Работая редактором New Republic, она писала для Nation, New York Times Magazine, BuzzFeed и других изданий. За литературные рецензии, публиковавшиеся в New Yorker, была удостоена премии Национального круга книжных критиков.
К концу двадцатых годов Паркер была в каждой газете, в каждом журнале, все хотели издать ее стихотворение или эпиграмму. В двадцать седьмом она выпустила сборник стихов под названием «Веревки хватит». К ее — и не только ее — удивлению, книга быстро стала бестселлером. Стихи расхватали на цитаты, пересказывали друг другу, чтобы произвести впечатление. «Почти любой ваш знакомый может процитировать, перефразировать и переврать по крайней мере десяток ее стихотворений, — жаловался в двадцать восьмом году желчный обозреватель журнала Poetry. — Похоже, она заменила маджонг, кроссворды и радиопередачу „Спроси меня«». <...>
В этом голосе звучали ненависть к себе, ноты мазохизма, но у этой злобы бывала и другая цель, более масштабная, чем личность самого автора. Этой целью могли быть ограничения, накладываемые на женщин гендером, или фальшь мифов о романтической любви, или же — как во всемирно известном «Резюме» — мелодрама самоубийства как такового:
Мокро у воды в лапах,
Бритвы скользят в крови,
У газа противный запах.
Что поделать — живи.
Читатели в массе своей этого не знали, но стихотворение содержало самоиронию. Паркер впервые попыталась покончить с собой в двадцать втором году. Для дебюта она выбрала бритву. Причиной было отчаяние из-за разрыва с журналистом Чарльзом Макартуром, который позже напишет пьесу «Первая полоса» — литературную основу популярного фильма сороковых годов «Его девушка Пятница». Роман кончился тяжелым расставанием, и Паркер пришлось сделать аборт. Взять себя в руки и вернуться к жизни сразу у нее не получилось. Кажется, ей надо было об этом рассказывать снова и снова, иногда не самой сочувствующей аудитории. Показательный пример: одним из тех, с кем она решила поделиться своей историей, был очень молодой, зеленый-зеленый писатель по имени Эрнест Хемингуэй. <...>
При встрече Паркер и Хемингуэй не были профессионально равны: она была известнее по любым параметрам. Кажется, это вызывало у него досаду. И уж точно досаду вызывало у него то, что Паркер, послушав его рассказы о невероятно дешевой жизни писателя-экспата во Франции, решила продолжить знакомство и отправиться в Европу на том же корабле, что и Хемингуэй. В следующие полгода она неоднократно сталкивалась с ним на континенте — во Франции и в любимой Хемингуэем Испании. И явно начала действовать ему на нервы.
Что именно происходило между Паркер и Хемингуэем на этом корабле, а затем во Франции и Испании, неизвестно. Один из биографов Паркер считает, что она оскорбила Хемингуэя, поставив под сомнение честь и страдания народа Испании — когда насмешливо отозвалась о похоронной процессии. Но что мы знаем точно — это то, что она продолжала рассказывать о Макартуре и о своем аборте. Хемингуэя это настолько достало, что он выплеснул свое раздражение в стихотворении «Одной трагической поэтессе»: