Ито Огава: «Канцтовары Цубаки». Отрывок из романа в переводе Дмитрия Коваленина
Трогательная история о важности рукописного текста. 25-летняя Хатоко — мастер древнего искусства юхицу. Клиенты ее магазинчика приходят не столько за канцтоварами, сколько за письмами, которые девушка-каллиграф может написать любым почерком и от любого имени. «Сноб» публикует отрывок из книги, вышедшей в издательства NoAge в переводе Дмитрия Коваленина.
Не успел затихнуть один тайфун, как тут же разразился другой.
Этот новый тайфун наползал на соседний регион Канто́, поэтому я с самого утра прицепила к дверям «Канцтоваров Цубаки» бумажку с объявлением «Экстренный выходной».
Ветер к этому часу уже сбивал с ног, дождь хлестал все сильнее. Даже оставь я магазинчик открытым, вряд ли нашелся бы сумасшедший, которому приспичит в такое ненастье тащиться за канцтоварами, подумала я.
И ошиблась: такой сумасшедший нашелся. Хотя настойчивый стук в дверь я различила не сразу.
— Простите! Кто-нибудь есть? — послышалось в паузе между порывами ветра. Голос был женским. Сама же я находилась на втором этаже, в бывшей спальне Наставницы, убирала постель в стенной шкаф. Приоткрыв окно, я высунула голову наружу и различила у входа внизу промокшую женскую фигурку.
— Что случилось? — крикнула я.
Задрав голову, женщина увидела меня и закричала:
— Прошу вас! Нужна ваша помощь!
Ее волосы и одежда промокли насквозь. Видно, приехала на экскурсию, не зная о грядущей буре, а теперь ищет, где бы укрыться...
Не было забот, вздохнула я. Висит же объявление — «выходной»! Но раз уж я с нею заговорила, то и не открыть ей уже не могла. Найду для нее полотенце, и пускай пережидает бурю в «Цубаки», за столиком для посетителей.
Я спустилась по лестнице в магазинчик. За стеклом входной двери маячил женский силуэт. Мое объявление про «экстренный выходной», похоже, сорвало ветром и унесло неведомо куда. Что ж тогда удивляться, снова вздохнула я. Кто бы ни постучал, обижаться не на кого...
Едва я отперла стеклянную дверь, как меня окатило промозглым ветром с каплями дождя. Что бы там у нее ни стряслось, не оставлять же ее снаружи. Этак и до воспаления легких недалеко.
Впустив ее в магазин, я захлопнула дверь и метнулась было снова наверх, за полотенцем, но женщина взмолилась:
— Помогите, прошу вас! Я страшно ошиблась. Бросила в почтовый ящик письмо, которое нельзя отправлять!
Голос ее дрожал. Я обернулась и увидела глаза, полные слез.
— Спохватилась, но поздно, — продолжала женщина. — Оно уже там, внутри! Тогда я села рядом с ящиком и стала ждать, когда почтальон приедет за письмами. А его все нет и нет. В такую-то погоду... И когда появится — непонятно!
На вид ей лет тридцать с хвостиком. Вот-вот разревется. Стильно одетая, ухоженная — это сразу бросается в глаза. А оттого, что вымокла под дождем, еще и эротична до неприличия.
— Ну, этот ящик у нас вообще...
Сама я стараюсь этим ящиком не пользоваться. Ярко-красный, похожий на старинную копилку для монет, со стороны он выглядит даже приветливо. Но увы! Письма из него вынимают только дважды в день — с утра и после обеда, и этого, конечно же, недостаточно. Поэтому ничего, кроме деловой переписки, я туда обычно не опускаю. Важные послания и все, что касается заказов, я отправляю с почтамта у центрального вокзала. Даже Наставница всегда говорила, что так оно и быстрее, и надежнее.
В десятый раз оглянувшись на почтовый ящик за окошком, женщина уперлась взглядом в часики на руке.
— Ох... Ну все... Дальше я ждать уже не могу!
Казалось, еще секунда — и она разрыдается в голос.
— Умоляю! Я понимаю, как неприлично просить о таком постороннего человека! Но вы не могли бы дождаться почтальона и отменить отправку этого письма?
Она выпалила все это на одном дыхании и тут же согнулась в поклоне. Явно готовая, если нужно, валяться у меня в ногах.
Что ж, похоже, в том письме и правда было за что стыдиться. Но мне показалось, я понимаю ее отчаяние. Чего только в жизни не бывает. Кто-то после жуткой ссоры отошлет близкому человеку известие о том, что между ними все кончено, а потом успокоится и кусает локти, ведь на самом деле не желает расставаться. А кто-то отправит деловое письмо и вдруг с ужасом понимает, что о самом-то главном написать и забыл... Как бы там ни было, этой женщине, судя по ее глазам, не до шуток.