Зерновую отрасль испытывают регулированием
Высокие темпы роста экспорта зерна навели аграрные ведомства страны на мысль о лицензировании этой деятельности, что может привести к монополизации рынка и упадку ключевой аграрной подотрасли страны
Начало нового года было отмечено резким повышением цен на зерно на внутреннем рынке, что стало следствием рекордных темпов его экспорта, высокого курса рубля и выжидательной политики аграриев, придерживающих зерно в закромах. Опасаясь в связи с этим возможного повышения цен на социально значимые продукты, министр сельского хозяйства РФ Дмитрий Патрушев заявил о намерении возобновить интервенции зерна из госфонда, а также просубсидировать его перевозки аграриям из регионов Сибири, Урала и Поволжья в центр и на юг страны, поближе к экспортным портам. Эти меры все участники рынка оценивают позитивно: из-за высокой стоимости перевозки зерно из удаленных регионов не получается продать даже по летним ценам, в то время как в близких к портам экспортных регионах его стоимость достигла исторических максимумов и в моменте превышала мировые цены. В итоге российским экспортерам сейчас приходится уступать выгодные рынки сбыта мировым конкурентам, у которых пшеница дешевле.
В то время как экспортеры терпят убытки из-за конъюнктурных рыночных причин, Минсельхоз готовит им новое регуляторное испытание: подотчетный этому ведомству Россельхознадзор предложил ввести лицензирование компаний — экспортеров зерна под предлогом наведения фитосанитарного порядка: якобы на рынке появилось много безответственных продавцов, которые поставляют за рубеж зараженное зерно и тем самым портят имидж России. Участники рынка категорически отрицают, что их зарубежные клиенты жаловались на качество товара. Само же лицензирование, по их мнению, приведет к сужению числа экспортеров, а то и к монополизации рынка, что сначала снизит эффективность зерновой подотрасли, а потом и погубит ее.
В прошлом году аграрии собрали не самый высокий урожай
Цену теперь диктуют производители
Первая половина сельскохозяйственного сезона 2018/19 сложилась удачно как для производителей зерна, так и для экспортеров. Урожаи в мире и в России в прошлом году были не самые высокие, что привело к заметному подорожанию пшеницы на внешних рынках с лета 2018 года, хотя в летние месяцы цены обычно снижаются. На фоне ослабевшего рубля экспорт достиг небывалых темпов роста: на начало этого года было вывезено около 70% экспортного потенциала зерновых, в то время как в прежние сезоны к этому времени продавали менее половины.
Высокие внутренние цены на зерно летом вызвали цепную реакцию в виде повышения себестоимости производства муки и комбикормов, далее мяса и, частично, хлеба и прочих товаров. Это заставило Минсельхоз задуматься о введении экспортных пошлин на зерно в случае, если до конца года его вывоз превысит 30 млн тонн. И хотя таких объемов мы в январе уже достигли (из них 25,9 млн тонн пшеницы), все совещания с участниками рынка на тему экспортных пошлин чиновники прекратили еще в декабре. «Пошлина если вообще имеет какой-то смысл, то в случае, когда внутренняя цена растет из-за роста экспорта, который, в свою очередь, тянется за внешними ценами, — говорит вице-президент Российского зернового союза Александр Корбут. — Но у нас сейчас обратная ситуация: аграрии начали придерживать оставшиеся объемы зерна, что вызвало дефицит предложения на внутреннем рынке». Как следствие, экспортные цены на российскую пшеницу третьего класса зашкалили в январе за исторические максимумы — свыше 250 долларов за тонну (условия поставок: FOB глубоководные порты, 12,5% клейковины), при том что у наших конкурентов цены остаются относительно стабильными. В итоге тот же Египет, который традиционно предпочитает закупать российскую пшеницу, в январе отказался от нее из-за высокой цены и приобрел зерно во Франции и Румынии. «Экспортеры не могли снизить цену, поскольку укрепление рубля вызвало у аграриев желание придержать остатки урожая, что и обусловило рост закупочных цен внутри страны и сделало российскую пшеницу неконкурентоспособной на внешних рынках, — говорит генеральный директор “СовЭкона” Андрей Сизов. — Думаю, с начала февраля следует ждать торможения отгрузок зерна до тех пор, пока не повысится мировая цена на него или не упадет курс доллара».
Экспорт по итогам сезона превысит прошлогодние показатели
Таким образом, в аграрном сезоне 2018/19 конъюнктура на рынке зерна кардинально поменялась: теперь это рынок не покупателя, а продавца, который явно намерен взять реванш. «В 2017 году урожай был рекордным, поэтому цена порой обваливалась ниже себестоимости, аграрии не смогли заработать и, как следствие, провести хорошо посевную, — говорит президент Российского зернового союза Аркадий Злочевский. — В итоге мы получили меньший урожай в 2018 году, но зато приемлемые цены, которые на четверть повысили доходность хозяйств. Это позволит им купить хорошие семена, вдоволь удобрений и запчастей, а значит, и получить более высокий урожай в следующем году».
Поскольку к концу года стало окончательно ясно, что не объемы вывоза влияют на повышение внутренних цен на зерно, а наоборот, то необходимость в введении экспортных пошлин отпала сама собой. Более того, министр Дмитрий Патрушев согласился поднять прежнюю «критичную» планку по экспорту с 30 млн тонн до 42 млн. Но проблему высоких цен на зерновые в центральной части страны это не снимает.
Без паники
Институт конъюнктуры агарного рынка (ИКАР) к концу января зафиксировал рост стоимости продовольственной пшеницы и муки в России до исторических максимумов — на треть выше уровня прошлого года. Животноводы также отметили увеличение стоимости комбикормов по сравнению с тем же периодом прошлого года. «Драйвером роста цен на зерно внутри страны стали, в том числе, животноводческий и птицеводческий секторы, которые уже осенью испытывали дефицит сырья ввиду недостаточного предложения зерна к продаже», — говорит старший аналитик ИКАР Олег Суханов. Чтобы помочь мукомолам и комбикормщикам поддержать рентабельность, Минсельхоз недавно опубликовал проект приказа о выдаче им льготных оборотных кредитов на закупку сырья (правда, объемы этой госпомощи пока неизвестны).
Экспортные цены сегодня превышают прошлогодние на 25%
Но главное, министр распорядился возобновить прошлогоднее субсидирование железнодорожных перевозок зерна из удаленных регионов в центр России. Субсидии для РЖД на перевозку зерна из удаленных от портов регионов действовали в сезоне 2017/18 из-за рекордного урожая зерновых. «Тогда это очень помогло сельхозпроизводителям Сибири и Алтая сохранить хотя бы нулевую рентабельность, — говорит Александр Корбут. — Это также помогло отчасти выровнять цены по России. Поможет это и сейчас, поскольку в Сибири зерно третьего класса стоит 8500 рублей за тонну, а в центральных регионах сейчас доходит до 15 тысяч за четвертый класс».
Кроме того, правительство объявило о возобновлении прошлогодних интервенций на рынке зерна: из трех миллионов тонн, находящихся в запасах госфонда, предлагается продать полтора миллиона тонн. «Я не думаю, что интервенции зерна из госфонда в тех объемах, которые заявлены, как-то заметно повлияют на цены и ситуацию на рынке зерна, — делится сомнениями Андрей Сизов. — Сомневаюсь также, что в регионах, которым будут субсидировать перевозку зерна по железной дороге, имеются объемы, способные существенно повлиять на цены внутри страны и тем более на мировые. В целом по стране запасы зерна сократились по сравнению с тем же периодом прошлого года, но не критически». Физического дефицита зерна при его внутреннем потреблении около 70 млн тонн и экспорте даже 53 млн тонн (самые смелые прогнозы по новому сезону) в России быть не может.
Впрочем, напрямую на продовольственном рынке страны подорожание сырья пока сказалось в меньшей степени, чем все прочие факторы — повышение НДС, стоимости топлива и прочих тарифов. «Когда повышаются цены на сырье, всегда кто-то стремится выпросить у государства что-либо, как сейчас некоторые переработчики зерна просят кредиты, — говорит президент Российской гильдии пекарей и кондитеров Юрий Кацнельсон. — На самом деле мукомолы, например, напрасно говорят, что нынешнее удорожание сырья существенно отразится на ценах на хлеб, чего в том числе опасается Минсельхоз. Во-первых, всем хлебопекам надо всего 18–20 миллионов тонн зерна в год, то есть проблемы нет даже теоретически. Во-вторых, в цене хлеба доля стоимости муки не более 20 процентов, а значит, при повышении стоимости зерна на четверть хлеб дорожает всего на два процента. Куда больше добавляют ежегодно ритейл и грузоперевозчики». По его словам, на рынке муки и тем более среди пекарей никакой паники нет: из пяти тысяч мельниц господдержки попросили только десятки, поскольку у большинства отпускные цены мало изменились. «Мучной рынок всегда локальный, как и сам хлебопекарный рынок, — продолжает Юрий Канцельсон. — Он и при таких ценах на сырье вполне маржинален, поскольку растет вслед за хлебопекарным рынком, который является одним из быстрорастущих в продовольственном секторе».
Экспортеры уповают на логистику
По всему выходит, что пока нынешняя конъюнктура зернового рынка больнее всего бьет по своим еще недавним фаворитам — экспортерам. Волатильность на рынке обычно в первую очередь отражается на них, при этом им не полагается никаких мер господдержки, а нормативное госрегулирование достаточно жесткое.
С одной стороны, высокие темпы роста мирового спроса позволили экспортерам заработать в первой половине нового аграрного года. По данным «Русагротранса», ряд крупнейших экспортеров зерна, таких как ТД РИФ, «Астон», «Гленкор», ОЗК, «Степь» и другие, смогли увеличить вывоз зерна в 1,5–2,6 раза в первой половине нового сельхозгода. Но маржинальность на уровне прошлого сезона сохранить удастся далеко не всем. По словам руководителя аналитического центра «Русагротранса» Игоря Павенского, в первые месяцы нового сельхозгода экспортеры потеряли больше всех в доходности, поскольку внутренние цены на зерно уже начали неожиданно расти, а экспортерам нужно было его закупать для поставок по ранее заключенным контрактам с низкими ценами. «Цена на внутреннем рынке остается перегретой до сих пор, поскольку зерно придерживают элеваторы и производители, нагнетая еще больший ажиотаж, — говорит директор по закупкам и экспорту ТД РИФ Марина Турянская. — Заключенные фьючерсные контракты исполняются экспортерами сейчас в убыток. Есть надежда поддержать доходность поставками зерна из Сибири и с Урала, но и там цены начинают расти, что с учетом тарифа на перевозку делает их непривлекательными для экспорта. Поэтому для нас субсидирование перевозок зерна из дальних регионов может отчасти решить проблему дефицита предложения».
Как новеллу нового сельхозгода участники рынка отметили тренд на самостоятельную продажу производителями своего зерна за рубеж, что также снизило предложение этого сельхозсырья внутри страны. «Многие крестьяне уже научились ориентироваться на мировых финансовых рынках, следят за ними, научились заключать экспортные спотовые и фьючерсные контракты, сами получают сертификаты и организуют логистику, — говорит президент Национальной ассоциации экспортеров продовольствия (НАЭСП) Сергей Балан. — Думаю, этот тренд будет продолжен: даже средние сельхозпредприятия начали набирать штат юристов и экономистов для организации самостоятельных продаж. Кто-то, может, поэкспериментирует и откажется, решит, что выгоднее и дальше делить все риски с профессионалами этого специфичного сегмента рынка». В качестве примера можно привести компанию «СИНТИ Трейд», которая в этом году впервые рассталась с одним из крупнейших экспортеров и сама поставила свое зерно в Турцию и Египет, рассчитывая далее продолжать этот опыт.
По словам участников рынка, в прошлом сезоне низкая закупочная цена у аграриев помогла экспортерам нивелировать растущие издержки из-за роста тарифов на перевозку зерна всеми видами транспорта внутри страны, роста стоимости фрахта судов, стоимости перевалки и хранения. А в этом году рынок, по сути, затрещал по швам. «При резком подорожании с начала сезона товара и ежемесячном увеличении стоимости логистики, доля которой доходит до трети в себестоимости зерна, при подорожании перевалки, которая занимает 20 процентов себестоимости, многие экспортеры даже при высокой мировой цене получали убытки, — говорит Сергей Балан. — Были примеры, когда компании, заключив контракт, не могли вывезти зерно из-за высокой ставки фрахта, которая, в отличие от железнодорожных тарифов, не дифференцирована для удаленных регионов. В среднем по году, думаю, у экспортеров доходность снизится в полтора раза».
В среднесрочной перспективе участники рынка возлагают большие надежды на запланированную господдержку строительства экспортно ориентированной логистической инфраструктуры, в том числе перевалочных мощностей в портах. «В настоящее время заявлено и реализуется уже около десятка инвестиционных проектов, которые позволят усилить конкуренцию в портах, что стабилизирует рынок в дальнейшей перспективе и позволит, особенно в пиковые сезоны урожайных годов, избежать разорений хозяйств и экспортеров», — говорит Александр Корбут.
Крупнейшие экспортеры зерна в этом сезоне
Экспорт хотят взять в тиски
Однако и волатильность рынка, и инфраструктурные издержки меркнут на фоне негативного эффекта, которого участники рынка ожидают от новой инициативы подотчетного Минсельхозу ведомства — Россельхознадзора. Руководитель последнего Сергей Данкверт предложил ввести лицензирование экспортеров зерна с тем, чтобы очистить рынок от недобросовестных компаний, поставляющих на внешние рынки порченую или зараженную сельхозпродукцию. Условия лицензирования пока никому не известны, даже Минсельхозу. «К нам поступила соответствующая инициатива от Россельхознадзора, в настоящее время вопрос изучается», — ответили нам в пресс-службе аграрного ведомства. Между тем этот «вопрос» крайне волнует как производителей, экспортеров, так и экспертов рынка зерна, поскольку серьезно может перекроить его. «Главный вопрос — в чем цель лицензирования: если задача сократить число экспортеров для более удобного их количества в управлении рынком, то это очень скверно, — говорит Александр Корбут. — Этот рынок и без государства сам себя регулирует: в нулевых годах у нас было три тысячи экспортеров зерна, сейчас не более трехсот. А искусственное его сужение приведет к еще большим дисбалансам, потере мотивации у аграриев наращивать объемы, поскольку они окажутся в зависимости от узкого круга экспортеров».
К экспорту зерна Россельхознадзор начал проявлять подозрительный интерес еще в начале этого сезона. В октябре он устроил в портах массовую проверку партий пшеницы, приготовленной для поставки в несколько стран. В ведомстве ссылались на жалобы импортеров из Вьетнама и Индонезии к качеству зерна, в котором якобы были обнаружены вредоносные организмы. Поскольку инспекторов у ведомства не хватает, проверки партий зерна в портах затягивались на две-три недели, а порой зачем-то проводились повторно. Подозрительным же это показалось потому, что почти то же самое, но в более «стеснительной» форме происходило в 2014 году, как раз перед введением экспортных пошлин на зерно. Тогда НАЭСП жаловался правительству на то, что Россельхознадор тайно разослал своим подразделениям в экспортных регионах указание под разными предлогами как можно дольше не выдавать фитосанитарные сертификаты, что, по сути, являлось неформальным сдерживанием экспорта со стороны государства. «Это происходит и сейчас перманентно, особенно в пик сезона — проверки по надуманным предлогам участились и сильно тормозили отгрузку в портах, срывались контракты, — возмущается Сергей Балан. — Но на каких основаниях, никто так и не понял. Дело в том, что никто не видел этих претензий, так называемых нотификаций со стороны тех стран, на жалобы которых ссылается Россельхознадзор. Если бы был акт обнаружения паразитов или болезней в товарных партиях зерна, то должна быть и официальная претензия. Почему же ее никто не показывает до сих пор, даже после налета инспекторов? Тогда бы разобрались, выявили, наказали — но этого же нет». Многие сомневаются, что лицензирование вводится для борьбы с нелегальными поставщиками зараженного зерна за рубеж, поскольку таковых попросту нет: контрабандой его не провезешь, а за качеством следят сами покупатели. «Любое лицензирование — это способ сократить число участников рынка, а для остальных это обернется повышением издержек. Вопрос, до каких пределов сокращать рынок и зачем вообще? — рассуждает Андрей Сизов. — У нас рост объемов экспорта на внутреннюю цену сейчас не влияет даже при снижении урожая. А значит, ограничение экспорта со стороны государства самому рынку не нужно». Более того, многие покупатели в разных странах вовсе не требуют фитосанитарных сертификатов, ради которых наше зерно простаивает в портах, а значит, их отсутствие никак не компрометирует имидж российских экспортеров, ради которого Россельхознадзор пытается буквально взять экспорт в свои руки. «Если речь идет о том, что каким- то странам не понравилось наше зерно, так пусть просто не покупают его, спрос на него и так хороший. — говорит Андрей Сизов. — И вообще, участники рынка научились сами справляться с проблемой фитосанитарных требований, предъявляемых разными странами. Например, когда для развития экспорта в тот же Египет российским сельхозпроизводителям надо было избавиться от клопа-черепашки, они избавились от него за несколько лет, без специальных госпрограмм и вмешательства государства».
«Задача государства не мешать развитию экспорта путем введения ограничений в виде лицензирования, а открывать новые рынки, чем, кстати, Россельхознадзор активно занимается. Лицензирование — это однозначный шаг на пути к ограничению, а не развитию экспорта. Если это предложение пройдет, не удивлюсь, что в перспективе мы придем к монополизации экспорта, что будет означать закат растениеводства в стране», — заключает эксперт.
Хочешь стать одним из более 100 000 пользователей, кто регулярно использует kiozk для получения новых знаний?
Не упусти главного с нашим telegram-каналом: https://kiozk.ru/s/voyrl