«Я даю женщине убежище»: как американка Асма Ханиф уже 44 года спасает мусульманок от насилия в семье
Медсестра Асма Ханиф с 1975 года спасает мусульманок в США от мужей-агрессоров и утверждает, что семейное насилие — дело не религиозное, а уголовное. Корреспондент Esquire Валерия Федоренко встретилась с Ханиф и расспросила, каково это — спасать женщин, которые привыкли обращаться не в полицию, а к имаму
Когда в 2009 году глава телеканала Bridges отрезал голову жене, исламская община в США наконец-то признала, что и в правоверных семьях не обходится без домашнего насилия. К этому времени у чернокожей медсестры из Балтимора Асмы Ханиф был уже свой «список Шиндлера» — с 1975 года она спасла десятки, а может, и сотни мусульманок.
Асма Ханиф признается: лучшим, что она услышала лет за 30, было: «А что жена сделала, чтобы муж ее избил?» Сказал это, кстати, имам. Так впервые кто-то в исламской общине признал, что на женщин поднимают руку. Это была победа.
Ханиф называли шайтаном, разрушающим крепкие, здоровые традиционные семьи. «Но я никогда не обвиняла ни одного мужчину, даже если женщина приходила ко мне с открытой раной, из которой хлещет кровь. Я даю убежище. А отношения с мужем или Аллахом — ее личное дело», — рассуждает она.
Говоря про домашнее насилие, проводить параллели между странами и регионами одновременно легко и сложно. Легко потому, что женщины везде — «слабый пол» и терпят. Сложно потому, что спасают их везде по-разному. В тех же Штатах работают специальные суды, где разбираются исключительно «дела семейные», при малейшей угрозе жизни или здоровью можно получить охранный ордер, развита сеть шелтеров (убежища, где жертвы могут получить психологическую поддержку и физическую защиту, прийти в себя и встать на ноги. — Esquire). Что должно произойти, чтобы «бьет» перестало означать «любит», пока решительно непонятно. В России, например, с 2017 года домашние побои вообще не являются уголовным преступлением, а выносить сор из избы и жаловаться считается делом как минимум стыдным.
Базовые человеческие потребности
В 1975 году практикующая медсестра Асма Ханиф открыла в своем доме в Балтиморе первый — но теперь уже не единственный — в США мусульманский шелтер, куда приезжают женщины со всей страны и из-за рубежа. Это здание и теперь в работе — сейчас здесь офис Muslimat Al Nisaa Shelter, адрес и телефон которого указан на сайте. Трубку всегда берет сама Ханиф. Здесь мы с ней и беседуем. Сам «Муслимат Ал Ниса» — на другой улице, местоположение его не раскрывается из соображений безопасности.
Трехэтажный дом, где расположился собственно шелтер, с виду ничем не отличается от других. Разница лишь в том, что здесь одновременно живут до 50 женщин, среди которых есть и беременные, и молодые мамы с малышами. Все они — мусульманки, которых избивали и насиловали мужья.
Эти женщины — не «бродяги по жизни». В шелтер они приходят сами, найдя адрес в интернете, или с чьей-нибудь помощью. Некоторые — с заметными травмами. Большинство, кстати, эмигрантки, многие даже не очень хорошо говорят по-английски. Сколько они здесь пробудут, зависит от них самих.
«В большинстве шелтеров люди остаются на несколько дней, максимум на пару месяцев. Этого недостаточно, чтобы встать на ноги, — объясняет Асма Ханиф. — Я должна дать женщинам не просто крышу над головой, а нечто большее. Поэтому у меня женщины живут как дома: учат английский язык, получают профессию, находят работу. Как правило, они остаются до тех пор, пока у них не будет стабильного дохода в течение шести месяцев — чтобы можно было снять жилье и оплачивать коммунальные счета». На стенах — фотографии «выпускниц» шелтера. Кое-кто из них уже окончил колледж, родил ребенка, обзавелся семьей и работой.
Асма о своей главной задаче говорит просто — обеспечить женщинам базовые человеческие потребности. В спальнях шелтера по четыре двухъярусных кровати. Есть общая кухня (где не бывает блюд из свинины) и столовая, библиотека, молельная комната — мусульманки молятся пять раз в день. Случается, что кто-нибудь просит поселить ее отдельно. Для таких у Асмы есть ответ: «Ты не первая об этом просишь. Но если бы я предоставила комнату твоей предшественнице, мне пришлось бы отказать тебе».
Сюда принимают и мусульманок из других приютов. Например, недавно направили женщину, которая ничего не могла есть на общей кухне, кроме хлеба и молока, — ей не могли предоставить халяльную еду. Это тем более важно с приближением Рамадана: в обычном шелтере женщины не смогут утром принимать сухур (предрассветная трапеза. — Esquire), а вечером — ифтар (трапеза разговения. — Esquire).
«Я не могу принять мусульманок с сыновьями подросткового возраста. И да, к сожалению, я не могу принять всех, — вздыхает Ханиф. — Когда речь идет о жизни и смерти, выбирать не приходится — женщины оказываются в другом, обычном шелтере или просто приюте. Бывает, что в общих социальных приютах они подвергаются изнасилованиям. Сам факт надругательства доказать сложно, особенно если вы мигрантка. Еще хуже дела в лагерях для беженцев, но это отдельная тема».
«Когда людям плохо, они не смотрят, какого ты цвета»
Асма родилась и росла в самом не подходящем для чернокожей девочки месте — на Старом Юге США, в маленьком городке штата Вирджиния. Предки ее были рабами, получившими свободу еще после гражданской войны. Другое дело, что 13-я поправка к Конституции, хоть и освобождала рабов, никаких особых материальных благ им не обещала. Так что теперь уже свободные граждане продолжали служить в домах других свободных граждан и трудиться на полях от рассвета до заката — убирать хлопок, табак.
«Бабушка с материнской стороны была служанкой в семье богатого белого врача. Не помню, чтобы я когда-нибудь видела ее спящей или улыбающейся, — вспоминает Ханиф. — Однажды она пришла к этому доктору и пожаловалась на крошечную, размером с горошину, опухоль в животе. Он махнул рукой и заявил, что ей не о чем волноваться, можно продолжать работу. Пятью годами позже горошина стала обширной раковой опухолью. Для этого врача жизнь бабушки ничего не значила: умрет одна — возьмет себе другую служанку, которая станет готовить ему еду и нянчить его детей. Медицинской страховки у бабушки не было, так что он отправил ее в больницу, где проводили эксперименты над людьми. Там ей вскрыли живот, увидели метастазы повсюду, зашили и отправили домой умирать. Я присутствовала при ее смерти».