Жить и быть
«Птица»: Андреа Арнольд находит выход из отчаяния
Новый фильм британки Андреа Арнольд «Птица» — самый зрительский из ее фильмов, потому что это сказка о взрослении. И о гипножабе.
Арнольд всегда снимала социальные драмы, истории о женщинах, которые существуют в бесконечной безнадеге районов-кварталов, в вечном повторении «жили-были», пытаясь найти себе хоть какое-нибудь «однажды». В «Птице» все иначе. «Птица» вся про «однажды».
Жила-была девочка, и однажды ее отец решил жениться.
Жила-была девочка, и однажды у нее начались месячные.
Жила-была девочка, и однажды она встретила человека, который назвался Птицей.
Девочку звали Бейли, ей было двенадцать лет, и она изо всех сил пыталась прибраться в окружающем хаосе. Она жила с папой и старшим братом, но казалась старше обоих. Папа, веселый безалаберный white trash, надеялся, что заработает кучу денег, продавая слизь с американской галлюциногенной жабы, а мама, тоже треш, но чернокожая, жила на другом конце города, засыпала и просыпалась с чудовищем. Птица же — долговязый взъерошенный мужик в юбке — просто был. Жил и был. Бейли ему помогла — он искал давно потерянных родителей. За это он ей потом тоже помог и тоже с родителями. То одно, то другое — и вот мир оброс сюжетом, как перьями, социальный реализм утонул в мертвых водах волшебной сказки, заработала тяжеловесная механика чуда.
«Птица» начинается с того, что героиня сквозь железные прутья пешеходного моста снимает на смартфон двух птиц, парящих в небе. На экране смартфона видны лишь птицы. Прутья забора — в расфокусе, их не разглядеть. Собственно, в этих начальных кадрах — все детство двенадцатилетней Бейли, весь кинематограф Андреа Арнольд. Всю свою режиссерскую жизнь Арнольд снимает железные прутья так, что видны лишь птицы.