Солнечному миру, ядерному взрыву
Как поп-культура 1980-х справлялась со страхом ядерной войны
40 лет назад, в 1983 году, человечество оказалось в шаге от ядерной войны: силы двух сверхдержав сошлись в Европе лицом к лицу, сократив подлетное время до исторического минимума. Страх атомной войны распространился по всей кровеносной системе общества, проник он и в популярную культуру: в 1983-м тревогой и паникой окрашены поп-музыка, телевидение и массовое кино по обе стороны Железного занавеса. Юрий Сапрыкин вспоминает о музыкантах, кинематографистах и ученых, которые всерьез восприняли вероятность ядерной войны.
Это был второй случай в истории. Первый раз, в 1962 году, во время Карибского кризиса, лидерам СССР и США удалось быстро договориться и предотвратить глобальный конфликт. В 1983-м горячая фаза конфронтации растягивается на целый год и потом еще несколько лет держит мир в напряжении.
К началу 1983-го Советский Союз и Соединенные Штаты уже несколько десятилетий живут в тени ядерного гриба: доктрина «взаимного гарантированного уничтожения», согласно которой обе сверхдержавы обладают достаточным военным потенциалом, чтобы уничтожить друг друга, создает страшную угрозу, но вместе с тем поддерживает стабильность.
Но к концу 1970-х период «разрядки» сменяется новым обострением: революция в Иране и последующий кризис с американскими заложниками, ввод «ограниченного контингента советских войск» в Афганистан, бойкот московской Олимпиады и события в Польше, где после массовых забастовок по распоряжению СССР вводится военное положение. В результате глобальная война нервов выходит на новую ступень. Основные фазы случившегося противостояния хорошо известны:
— Советский Союз в конце 1970-х устанавливает у своих западных границ ракеты средней дальности СС-20;
— в ответ на это НАТО решает разместить на базах в Европе американские «Першинги-2» и крылатые ракеты;
— президент Рейган анонсирует «Стратегическую оборонную инициативу»;
— советский истребитель сбивает южнокорейский авиалайнер.
Как выяснится позже, были и менее публичные события, когда ядерной войны удавалось избежать по чистой случайности — вроде истории с офицером советской ПВО Станиславом Петровым, получившим ложный сигнал о пуске американских баллистических ракет.
Если смотреть на мир через советские линзы, у обостряющегося в 1983 году конфликта есть одна сторона — Соединенные Штаты. Это они взвинчивают темп гонки вооружений, придвигают ракеты к нашим границам и мечтают сжечь мир в ядерном огне. Это они грезят войной, а мы стоим за дело мира: всем народом, от кремлевских руководителей, выдвигающих новые мирные инициативы, до обычных людей, перечисляющих зарплату в фонд мира. Вместе с нами, плечом к плечу, все люди доброй воли на всех континентах: журналисты-международники умеют представить дело так, что даже искренний порыв антивоенных активистов в Западной Европе выглядит чем-то вроде партсобрания в актовом зале, куда сгоняют после работы. На заднике, за президиумом,— выцветший плакат «Миру мир».
«Пенсионеры в трамваях говорят о звездной войне»
Так поет Борис Гребенщиков на альбоме «Аквариума» 1984 года «День серебра». Сейчас к этой строчке необходим комментарий — пассажиры из песни обсуждают вовсе не новый фильм Джорджа Лукаса (видеомагнитофоны еще редкость), а выдвинутую программу СОИ: США собираются запустить спутники, которые смогут поражать советские ракеты из космоса.
Если вы родились в СССР и ваше детство пришлось на начало 1980-х, вы помните, как был устроен мир. Его временные характеристики раз и навсегда расчислены телепрограммой — от «Утренней гимнастики» до вечернего выпуска «Сегодня в мире». Известна и его общая топография: в центре советского мира жизнь уютна и скучна, по мере приближения к границам обитаемой вселенной, через союзные республики и братские страны, появляется больше соблазнов (Бельмондо, Челентано, ABBA) и опасностей — там, на краю, вечная безработица, инфляция и агрессивный блок НАТО. Знакома иконография этих противостоящих миров: плакатный рабочий в спецовке, с открытым и честным лицом, против карикатурного толстяка в цилиндре, развалившегося на мешках со значком доллара и размахивающего ядерной ракетой.
Под Новый год разделенные Железным занавесом полярности обычно немного сближаются, если не в жизни, то на экране ТВ: сборная по хоккею играет с канадцами, выходит экранизация какого-нибудь французского детектива, глубоко в ночи показывают «Мелодии и ритмы зарубежной эстрады». Не обходится без проблемных репортажей спецкоров в европейских столицах — «рождественский гусь опять подорожал на два сантима»; но даже там, на тревожных неприветливых улицах Парижа, тоже наступает праздник.
За несколько недель до наступления 1983 года в этом неизменном порядке вещей происходит серьезная поломка — скоропостижно (хотя и давно ожидаемо) умирает генеральный секретарь ЦК КПСС Леонид Брежнев. Его место занимает Юрий Андропов, и к праздникам жизнь вроде бы входит в привычное русло, но телевизионные журналисты-международники все более угрюмы, а интонация репортажей о коварных планах американских империалистов — такие есть в каждом печатном органе, от «Крокодила» до «Литературки»,— становится еще тревожнее. А после трагедии с южнокорейским «Боингом» (в СССР ее объясняют тем, что под личиной гражданского лайнера скрывался напичканный американской аппаратурой самолет-разведчик) конфронтация начинает раскручиваться неконтролируемо.
Ходят слухи, что всех солдат, традиционно отправленных в колхозы на сбор урожая, срочно возвращают в казармы. В школах и на производстве проводят учения — гудят сирены, и нужно добежать до бомбоубежища, уложившись в контрольное время. 1 сентября, как раз в тот день, когда сбили южнокорейский «Боинг», дешевеет водка (остряки расшифровывают название напитка: «Вот Он Добрый Какой, Андропов») — и кажется, это тоже неспроста: особо проницательные граждане закупают «андроповку» в качестве защиты от «поражающих факторов», ссылаясь на цитату из Галича «И лечусь "Столичною” лично я, / Чтобы мне умом не стронуться. / Истопник сказал, что "Столичная” / Очень хороша от стронция!». Даже под угрозой ядерной войны главная защитная реакция советского человека на советскую пропаганду — цинизм и ирония. Но и сквозь эту броню начинает проникать страх.