Операция «Гэг»
Как Леонид Гайдай отказался от намеков и показал мир тотальной идиотии
30 января исполняется сто лет со дня рождения Леонида Гайдая — самого популярного советского комедиографа, одного из лидеров кинематографа оттепели, на самом деле не слишком подходившего тому времени, в котором ему выпало работать.
Почти все тексты о Леониде Гайдае начинаются с оговорок. И действительно, у него слегка парадоксальный статус в русской культуре. Одна из главных фигур советского киноканона, в этом каноне он — почти что антигерой — воплощение ширпотреба, антипод того большого искусства, которым всегда хотел быть советский кинематограф. Недоверие, а иногда откровенную нелюбовь к Гайдаю разделяли фрондерствующие киноинтеллектуалы и представители власти. Дело в том, что и большие художники, и чиновники воспринимали киноискусство как инструмент просвещения — воспитания вкуса, чувства, ума, политической сознательности. Гайдай показательно игнорировал эту установку — не поднимал зрителя на новые высоты, а спускался с ним к покусанным попам.
Эта ставка на низкое явно была сознательным выбором. Гайдай мог бы стать вполне достойным комедиографом-сатириком. На эту неслучившуюся судьбу указывает вышедший в 1958 году «Жених с того света», изрезанный цензурой, но все равно остающийся остроумным, хотя и вполне рядовым шаржем на советскую бюрократию. Помимо того, Гайдай явно обладал тонким вкусом и отличным чувством формы. Это видно прежде всего по «Деловым людям» с их блестящей стилизацией под старое американское кино. Однако и сатиру, и умную эксцентрику он не то чтобы отбросил, но поставил на службу бредовому и грубому бурлеску, что царствует в его фильмах начиная с «Пса Барбоса» и вплоть до предсмертного «На Дерибасовской хорошая погода».
