На дворе отрава
Станислав Ф. Ростоцкий о венгерском фильме «Икота» как о кинематографическом потомке обэриутов
В московском «Октябре» открывается 6‑й фестиваль венгерского кино Cifra. В его программе всего пять фильмов, два из которых снял режиссер Дьёрдь Палфи: новейшая экранизация романа Станислава Лема «Глас Господа» (2018) и его дебютная «Икота» (2002), поэтический рассказ о деле надьревских отравительниц.
В это довольно сложно поверить, но в «Икоте» на самом деле есть сюжет. Более того, в основу сценария положен реальный случай из венгерской уголовной практики: со времен Первой мировой войны в окрестностях деревни Надьрев таинственным образом умерло 170 мужчин. В 1929 году связь между их смертями была наконец установлена, и после череды эксгумаций и экспертиз выяснилось, что все они были отравлены собственными женами с помощью смеси экстракта белладонны и мышьяка, каковой в чуть ли не промышленных количествах торговала местная повитуха. Было арестовано около пятидесяти женщин, двух из которых приговорили к смертной казни.
История вполне кинематографичная. Но ждать от «Икоты» дотошной исторической реконструкции не стоит (действие перенесено в венгерскую деревню конца прошлого века), как, впрочем, и детектива в привычном смысле этого слова. Нет, здесь действительно происходит что-то вроде расследования, если так можно назвать сомнамбулические передвижения по экрану некоего абсолютно, кажется, нечувствительного милиционера с хипповыми патлами, выбивающимися из-под фуражки. Но не зная заранее, что фильм связан с делом надьревских отравительниц, додуматься до этого вряд ли возможно. Не прибавляет ясности и манера персонажей при малейшей возможности обходиться без