В области балета
Говорят, где родился, там и пригодился. С главным создателем легендарных русских сезонов, открывшим для Европы феномен русского балета, Сергеем Дягилевым вышло наоборот
«Дорогой Ники, как и следовало ожидать, твоя телеграмма произвела страшный разгром в дягилевской антрепризе, и, чтобы спасти свое грязное дело, он, Дягилев, пустил все в ход, от лести до лжи включительно… Очень надеемся, что ты не поддашься на эту удочку, которая, предупреждаю, будет очень искусно закинута, и не вернешь им ни Эрмитажа, ни декораций — это было бы потворством лишь грязному делу…» Так писал в 1909 году императору Николаю II великий князь Андрей Владимирович, его кузен и будущий супруг Матильды Кшесинской, о подготовке мероприятия, которое впоследствии по-настоящему открыло для Европы русский балет.
Живопись и немного музыки
Еще студентом Сергей Дягилев объявил мачехе: его призвание — меценатство, для чего у него есть «все данные, кроме денег». Впоследствии он основал один из самых влиятельных литературно-художественных журналов в Российской империи — «Мир искусства», организовал несколько крупных выставок. Ему нравилось открывать для публики новые дарования и целые культурные явления. Удивив соотечественников богатейшей экспозицией русского искусства XVIII века, Дягилев задумался, как бы изумить и иностранцев. В то время признанной витриной достижений живописи и графики в Европе были парижские салоны. В 1906 году Дягилев, направляясь в столицу Франции к товарищу по «Миру искусства» Александру Бенуа, сообщил, что через несколько месяцев намерен показать парижанам «настоящую Россию» на Осеннем салоне. Отдельные работы русских художников иногда появлялись в галереях, большой успех имел российский павильон на Всемирной выставке 1900 года, но, на взгляд Дягилева, этого было недостаточно. Он задумал привезти собрание русской живописи, от икон до работ мирискусников. Уже в Париже Сергей Павлович без устали вел переговоры, добиваясь поддержки влиятельных людей. В выставочный комитет вошли российский посол Александр Нелидов, дядя Николая II великий князь Владимир Александрович, светская львица графиня Элизабет де Греффюль, вице-президент Императорской Академии художеств граф Иван Толстой, от имени которого Дягилев с его разрешения рассылал приглашения крупным коллекционерам, и другие важные персоны.
«Как всегда, все до последней минуты казалось полнейшим хаосом, и вдруг все оказалось на своих местах», — вспоминал Бенуа, имевший богатый опыт работы с Дягилевым. Выставка «Два века русской живописи и скульптуры » торжественно открылась 15 октября при Осеннем салоне в отдельном здании. В нарядно оформленных художником Львом Бакстом 12 залах разместилось 750 экспонатов. Выставка охватывала больший временной промежуток, чем было заявлено в названии: публике показали иконы XV–XVII веков, работы мастеров XVIII — начала XIX столетия, — и примерно половину экспозиции составляли произведения известных художников, созданные за последние 15 лет. Врубель, Серов, Рерих, Левитан, Борисов-Мусатов, Ларионов… Посетители увидели, с одной стороны, самобытность и глубокие корни живописи Российской империи, а с другой — то, что это искусство очень современно. Кроме того, на салоне организовали несколько концертов русской классической музыки, по приглашению Дягилева выступила оперная дива Фелия Литвин. Выставка вызвала огромный интерес, на художников и организаторов посыпались почести и дифирамбы. Ее показали также в Берлине и (частично) в Венеции.
А «меценат без денег» уже обдумывал следующий проект. С выставки на Осеннем салоне история дягилевских Русских сезонов только начиналась.
Много музыки!
На следующий год Дягилев появился в Париже в роли импресарио «Исторических русских концертов». Публику к этим мероприятиям готовил его друг Робер Брюссель, известный музыкальный критик, печатая в газете «Фигаро» серию статей о композиторах «Могучей кучки».
К прежним покровителям из Франции и России добавились новые влиятельные друзья и спонсоры, и Сергей Павлович смог позволить себе пригласить лучших исполнителей. Так, в его программе впервые должен был выступить в Париже Федор Шаляпин, который уже успел прославиться за рубежом. Чтобы уговорить войти в оргкомитет настоящего патриарха классической музыки Николая Римского-Корсакова, Дягилеву пришлось переступить через давнюю личную обиду: когда-то мэтр разрушил его мечту стать композитором, назвав безнадежным. Римский-Корсаков в Париж не хотел категорически: «Я не поеду, чтобы видеть публику, которая не поняла нашего Чайковского!» Но Дягилев не унимался и в один прекрасный день получил послание: «„Коли ехать, так ехать!“ — кричал воробей, когда кошка его тащила по лестнице». На «Исторических концертах» Римский-Корсаков сам дирижировал своими произведениями. Также на пяти вечерах в здании Гранд-опера звучала музыка Глинки, Бородина, Мусоргского, Балакирева, Чайковского, Рахманинова, Скрябина…