Одна
Староверка Агафья Лыкова живет в тайге в одиночку уже 30 лет. До ближайшего поселка Матур от заимки более двухсот километров. Но людям отшельница рада. Агафья рассказала «Вокруг света» о своем одиноком житье-бытье.
Хотели люди разыскать нас, но Господь избавление послал, град сильный и воду большую. Из валежника сделали плотик, переплывать стали. Потом по речке переселились, а что там за жисть-то?
Баданный корень, березову кору ели. Ячмень два сорта: простой и голый, рожь, овес — это было. Ежедневно солому на ступе толкли. Всяку траву запасали: кипрей, которую называют иван-цай. Сейчас для себя собираю на питье. Мать-и-мацеху, русянку, чабрец — богородскую траву. На рябиновом листу жили. Что тут это рассказывать. Моркови не было у нас, только репа, редька, брюква.
Про чужих …
Когда люди пришли, мне 34-й год шел. Мы уж знали, что с вертолета увидели пашню. Недели две как прошло, и они пришли. Второго июня отмолились, и я как раз гляжу под окошками кто-то забегал. Дело негодно. Соболь это или не соболь, что-то незнакомое. А это были собаки.
Виктор, Галина, Григорий, Валерий — хорошие люди были. Соль они принесли, консервы и хлеб, но мы-то от этого отказались. Утром на другой день пришли, принесли рыболовные крючки.
Первое лето мы к ним в гости ходили. Всей семьей с ночевыми, палатку нам поставят с печкой железной. Молились мы в открытую. Мы им картошку, орехи. Они нам лопатки, топоры, гвозди, материал — красный сатин. Еще рукава есть у меня от него, того сатина.
Про медведя
…Когда рыбачу, в балагане ночую. На открытом-то нельзя. Медведей много — привяжется какой, и проходу нет. Закрылась, он на костер пришел и все ночь не отступал. Ни на минуту нельзя было уснуть. Высветила фонариком, а он из сети рыбу ест. На меня заглядел красными глазами. Я стала молиться.
Все лето до поздней осени медведь бился. Собаки не было у меня. Все истоптал, поленницу разнес.
