Марк Эйдельштейн: «Предпочитаю не загадывать на будущее»
Кажется, совсем недавно его называли «российским Тимоти Шаламе», но сегодня аналогии ни к чему: на наших глазах Марк из дебютанта превратился в серьезного драматического артиста, чью работу оценило мировое киносообщество. Узнали, зачем он после Канн собирается в Заполярье и почему больше не боится попасть в ловушку типажа.
Марк, фильм «Анора» с твоим участием стал триумфатором Каннского фестиваля. Победа, да и сами съемки как-то изменили отношение к себе в актерской профессии?
Помню, закончилась смена на секретном проекте режиссера Романа Михайлова. Я вышел из психбольницы (это место съемок, вы не думайте), и мне позвонил друг, сказал, что мы выиграли. Я закричал! Совсем не думал о призе, просто знал, что «Анора» – доброе кино, которое обязательно сделает мир светлее. Я отношусь к фильму и его победе как к чуду. Надеюсь, что такое же ощущение испытает каждый, кто его посмотрит. Хочется верить, это не просто победа на фестивале, а нечто большее…
Сейчас у тебя еще одна премьера – сериал «Чистые». Расскажи немного о своей роли: что за персонаж, от чего отталкивался, создавая его образ?
Мой герой Вениамин – гимназист, сын богатого и жестокого мануфактурщика, печальный романтик и настоящий художник, который сталкивается с чем-то потусторонним, новым для себя, что меняет его жизнь, – с любовью. В написанном Александром Родионовым сценарии показана некая юродивость Вениамина, но диалоги скорее похожи на скопление метафор и символов. Впервые получилось так, что сам текст и стиль повествования диктуют манеру игры, а Николай Хомерики как режиссер просто дал мне полную творческую свободу.