Ясный Соко
Французская певица и актриса Соко, королева гранжа, звезда стритстайла и муза дизайнеров, готовится покорить большой экран.
На показе Giamba все смотрели не столько на подиум, сколько на девушку в первом ряду в леопардовом платье, жилете из винила и белого меха и с небрежным пучком на макушке, завязанным розовой резинкой. На фоне одетых в черное редакторов журналов она казалась белой вороной, но как раз такие бунтари и двигают моду вперед.
После миланской и парижской Недель моды фотографии тридцатилетней Стефани Соколинской, известной как Соко, опубликовали все журналы и блогеры. Такая смесь романтики и эксцентрики встречается нечасто. На показе Chanel она была в белом кожаном пальто, расшитом жемчугом, в пышной блузке с черным бантом и берете. На Lanvin — в золотом парчовом жакете, узких брюках, алых туфлях с ремешками и широкополой шляпе. На Saint Laurent — в красном меховом жакете, кружевном боди и расклешенной мини-юбке. Нельзя не вспомнить недавний концерт в Берлине, на который Соко явилась в тельняшке, леопардовой рубашке и клетчатом жакете. «Скрываю неуверенность и собственные недостатки под странными нарядами», — усмехается девушка.
Мы встречаемся в нью-йоркском отеле Bowery — Соко ждет меня, свернувшись на пепельно-розовом диване. В районе Ист-Виллидж, Мекке хипстеров, она чувствует себя как рыба в воде, но даже тут выделяется из толпы как экзотический цветок. С виду уверенная в себе — крепкая, широкие плечи, яркая алая рубашка, иссиня-черные волосы и ногти в цвет, — но стоит ей заговорить, оказывается, что она хрупкая, нежная и сосредоточенная. Если и бунтарка, то не в том, как себя ведет, а в том, с каким спокойным упорством отстаивает свое право быть другой.
Соко рассказывает о своих корнях: в ее жилах течет польская, русская, итальянская и французская кровь. В родном Бордо ее воспитывала одна мама. «Я выросла с ощущением того, что я вне закона. Вот откуда у меня трудности с тем, чтобы где-нибудь осесть. Отцу пришлось сменить фамилию и переехать — он скрывался во время Второй мировой войны. Я родилась, когда ему уже было пятьдесят пять, а через пять лет он умер. Так что мое прошлое — это чувство незаконности, покинутости, преследования, необходимости скрываться. Эта ноша всегда со мной».