От дебюта Тарковского до номинанта «Оскара»: классика о Великой Отечественной
Мальчик-разведчик и его сны, пять зенитчиц и зори тихие, самодеятельный оркестр летчиков, искупление грехов кровью, встреча друзей-фронтовиков, которая идет не по плану. «Ведомости. Город» вспоминает пять великих фильмов о Великой Отечественной
1«Иваново детство» (1962)
Полнометражный дебют Тарковского, получивший «Золотого льва» на Венецианском кинофестивале, появился на свет более или менее случайно. Первоначально за экранизацию небольшой повести Владимира Богомолова «Иван» взялся Эдуард Абалов. Отснятый материал сочли художественно слабым, режиссера отстранили, а спасать проект позвали 29-летнего выпускника ВГИКа Андрея Тарковского. Нужно было быстро и с мизерным бюджетом довести картину до приемлемого состояния.
Тарковский снял фильм заново. Но перед этим вместе с Андреем Кончаловским переписал сценарий, радикально изменив концепцию картины и уйдя довольно далеко от литературного первоисточника. Расширил сюжетную линию Ивана, сделав главным героем его, а не лейтенанта Гальцева. Добавил в повествование сны с их образами счастья, шаткая, иллюзорно-неправдоподобная гармония которых быстро начинает внушать зрителю тревогу – не превратится ли она вот-вот в кошмар. «Оттепельное» кино открывало субъективный взгляд на войну, изображая ее через призму драмы частной жизни. «Иваново детство» вроде бы вполне вписывалось в эту традицию: война глазами ребенка, у которого немцы убили мать и сестру.
Однако образно-поэтический строй фильма выходит далеко за пределы личного взгляда, порождая смятение и вызывая вопросы. Иван словно уже мертв с того самого момента, как погибла его семья. Потому и невозможен в этом мире никакой катарсис, и даже последний акт, разворачивающийся в мае 1945 г., не приносит зрителю желаемого облегчения. Интереснее (и смелее) многих об этой беспощадной картине высказался Жан-Поль Сартр в статье 1963 г., увидевший в Иване искалеченную душу, которая ведет войну не ради мира, а ради самой войны. «Человеческое общество идет к своей цели, выжившие достигнут ее, однако этот маленький мертвец, крошечный зародыш, сметенный историей, останется как вопрос, на который нет ответа».
2«Белорусский вокзал» (1970)
В 1966-м Вадим Трунин написал сценарий о том, как четверо бывших фронтовиков-десантников, не видевшихся двадцать лет, встречаются на похоронах боевого товарища, идут в ресторан, выпивают, и там их начинает задирать молодая компания. Не на тех напали: прошедшие войну тертые калачи ввязываются в драку и легко одерживают верх над зарвавшимися сопляками. Ветеранов забирают в милицию, пытаются посадить в «обезьянник», но они не сдаются и, уложив на лопатки все отделение, победителями выходят на свободу.
Нечто подобное позже появилось в голливудском кино, принявшемся осмыслять последствия вьетнамской войны, – в 1982 г. Джон Рэмбо так же расшвыривал стражей порядка и сбегал из полицейского участка. Герои Трунина, конечно, не были одинокими аутсайдерами с ПТСР – обыкновенные возмущенные несправедливостью мужики, которые, впервые за много лет собравшись вместе, вновь ощутили боевой дух. Но у фильма, где ветераны Второй мировой дерутся с советской милицией, не было ни единого шанса появиться на свет. И когда за картину, на свой страх и риск, взялся режиссер Андрей Смирнов, им с Труниным пришлось многое поменять в сценарии. От драк остался один-единственный удар, которым персонаж Папанова, не совладав с эмоциями, вырубает молодого мордатого хама с монтировкой в руке. Из милиции героев отпускают с извинениями. Но основной драматургический конфликт никуда не делся.