Карина Шаинян: Здесь есть что-то такое, что трудно ухватить
Один из самых резонансных романов 2025 г. – хоррор Карины Шаинян «Саспыга», вызывающий приятные ассоциации со Стивеном Кингом. Место действия – Горный Алтай. По сюжету от конного похода отбивается туристка – тихая незаметная Ася. Парням-гидам лень возвращаться, потому за «беглянкой» отправляется повариха Катя. Так начинается жуткое и опасное путешествие двух девушек по лесам и ущельям, где реальность размывается, мертвые донимают живых, а где-то под боком лапками перебирает саспыга – то ли птица, то ли зверь, мифическое существо, о сладком мясе которого мечтает каждый местный охотник.
«Саспыга», вышедшая в жанровой линейке «Другая реальность» «Редакции Елены Шубиной» (импринт издательской группы «Эксмо-АСТ»), отчасти основана на личном опыте автора – Карина Шаинян сама много лет ходит в походы по Горному Алтаю и легенда про саспыгу ей приснилась во время одной из ночевок. Предыдущий роман «С ключом на шее» (в 2022 г. опубликован «Рипол классик»), тоже отчасти хоррор – о детях, столкнувшихся с древним злом, – в свою очередь, напитан впечатлениями детства, которое писатель провела на другом конце страны, на Сахалине.
В интервью «Ведомостям» Шаинян рассуждает, что правда, а что вымысел в ее алтайском хорроре, почему долго откладывала этот сеттинг («Саспыга» – это ее восьмой роман), а также рассказывает, как так получилось, что одна из ее первых книг – «Цветной Дозор» – написана по вселенной Сергея Лукьяненко.
«Мы это просто называем – «алтайская болезнь»
– Вы пишете в «Саспыге», что во время горного похода возникает что-то вроде гипнотического транса. Это все правда, не преувеличение?
– Я полагаю, что это чистая нейрофизиология. Я не специалист – это лишь моя гипотеза на основе того, что я примерно по верхам знаю в этой области. Что происходит? Люди попадают в абсолютно незнакомую обстановку. Да, сама ситуация похода довольно напряженная, но, с другой стороны, все привычные мозгу стрессовые факторы просто отваливаются. Связи нет, все проблемы, даже самые нерешаемые и неотложные, откладываются на ближайшие 10 дней. Это первое. А второе – мне кажется, ровный конский шаговый ритм, вот это равномерное покачивание само по себе действует как колыбельная. Как качели, поезда – эффект примерно из той же серии. Тебя в буквальном смысле укачивает, отчего мозг постепенно начинает работать в другом режиме. Иногда туристы к нам подходят и спрашивают: «Уже третий день в голове нет ни одной мысли. Меня это пугает – что делать?» Отключение внутреннего диалога – чего в нормальной жизни люди добиваются какими-то сверхусилиями, медитациями, обучением специальным практикам – в походе происходит автоматически.
– Вы это почувствовали уже в первый свой поход?
– Да, ты почти сразу попадаешь в это состояние. Частично все начинается уже на базе, когда тебя вытряхивают из машины и ты оказываешься в другом мире. И потом на первом же перевале, когда перед тобой огромное пространство, по которому надо просто ехать, тебя накрывает окончательно.
– Как вы считаете, люди за этим ощущением возвращаются год за годом на Горный Алтай? Не ради красот или смены картинки, а ради этого ощущения?
– Когда люди пытаются объяснить, зачем возвращаются, они, конечно, говорят про красоту этих мест, про атмосферу, но всегда в рассказах проскальзывает, что есть нечто иное, нечто большее. Мне бы не хотелось все сводить к нейрофизиологии – очевидно, здесь есть что-то такое, что трудно ухватить и высказать. На нашей турбазе мы это просто называем – «алтайская болезнь». Когда человек рассказывает истории в духе «был в детстве, никак не могу забыть и вот наконец приехал сам» – мы смеемся: «Все ясно, алтайская болезнь накрыла».
– Вы впервые оказались на Горном Алтае еще в 1998-м как турист?
– Сначала да, как турист, потом стала работать помощником инструктора, но поменялась аудитория, работа теперь требует больших физических сил. Сейчас хожу как повар.
– Вы пытались рационализировать свою «алтайскую болезнь»? Почему Горный Алтай превратился в настолько важную часть вашей жизни?
– Мой случай – идеальное совпадение трех факторов. Во-первых, я выросла на севере Сахалина с отцом-геологом, очень много бродила по окрестностям города сама, ездила куда-то с отцом. А потом поступила в университет в Москве и застряла в городе. Когда я в первый раз приехала на Алтай – это было очень смешно: просто легла пузом на заросли карликовой березы пополам с ягелем и... Не разрыдалась, но была к этому близка. Потому что это было ровно то, чего я лишилась, переехав в Москву. Здесь немножко другой биоценоз, но все очень близко к тому, к чему я привыкла в своей родной Охе (город на Сахалине, где писатель провела детство. – «Ведомости»). Второй фактор – в 12 лет я практически свихнулась на лошадях...
Именно тогда кто-то из добрых взрослых знакомых подарил мне книжку под названием «Конные маршруты Советского Союза». Их было всего семь или восемь штук, и больше всего я запала на один – на всю жизнь запомнила фотографию, которая его иллюстрировала. Это был Горный Алтай, причем сейчас я точно знаю место, где была сделана эта фотография.
И наверное, третий фактор. Когда я воображала себе свое идеальное будущее (не пыталась реалистично представить, а именно воображала), то все мечты у меня сводились к тому, что я где-то в совершенно дикой «дыре» (в горах, в тайге, в джунглях – неважно) занимаюсь чем-то интересным. Папа же ездил в экспедиции – мог где-то на Чукотке посреди неземной красоты вести геологическую разведку, – и мне хотелось чего-то такого. Быть зоологом, археологом – да кем угодно, лишь бы в дичи делать что-то интересное. Поварить в походе, конечно, не так интересно, но я беру на себя еще часть работы гидом.
«Большинство все-таки слишком нормальные»
– Я читал ваш ранний ироничный рассказ «N способов избавиться от конного туриста» о том, каких выкрутасов стоит ждать от туристов. Все-таки проблемные пассажиры не редкость?
– Бывают, конечно, сложные персонажи, но даже не в каждой группе. К счастью, работа становится совсем уж неприятной довольно редко. Большинство туристов симпатичные, адекватные люди, даже если с чудинкой – это обычно все равно мило.
– Были случаи в духе Аси из «Саспыги», когда человек жестко нарушал правила, отбивался от группы?
– К счастью, нет. Самый распространенный случай – когда люди, считающие себя опытными туристами, идут прогуляться и выясняется, что не настолько они и опытные. На моей памяти катастрофическая ситуация была только один раз – когда мы трое суток искали одну парочку. Они пошли погулять, и тут упал туман. Мы на технике безопасности всегда говорим: в такой ситуации, если вы не знаете, куда идти, – жгите дымный костер, визжите, делайте все, чтобы вас нашли. Но главное – сидите на одном месте. А они проигнорировали это правило, пошли искать дорогу вниз по ручью и на третий день вышли к селу Чемал через 70 км.