Андрей Кончаловский: Я старался не судить предвзято
В онлайн-кинотеатре Start 10 октября начинается показ масштабного киноромана «Хроники русской революции», который охватит сразу два десятилетия нашей истории – от Манифеста 17 октября 1905 г. до смерти Ленина в 1924-м. Наряду с реальными историческими фигурами в сюжете действуют персонажи без конкретного прототипа. Аристократка Ариадна Славина (Юлия Высоцкая) втягивает в революционную работу влюбленного в нее юного пианиста Лешу Тихомирова (Никита Каратаев). Руководит подпольем неуловимый и неубиваемый революционер по кличке Лютер (Александр Мизев), по типажу напоминающий молодого Рутгера Хауэра времен «Бегущего по лезвию». Противостоит им молодой офицер Михаил Прохоров (номинант «Оскара» Юра Борисов) – чуть ли не единственный честный человек в прогнившей царской охранке.
Андрей Кончаловский – живая связь времен, соавтор сценариев Тарковского и постановщик оттепельной классики «Первый учитель» и «История Аси Клячиной». В 1980-е он успешно работал в Голливуде – его короткометражка «Сломанное вишневое деревце» и притча в жанре экшн «Поезд-беглец» были отмечены оскаровскими номинациями. С 1990-х Кончаловский все чаще возвращается к трагическим страницам истории XX в. – сталинские репрессии в «Ближнем круге», нацистские концлагеря в «Рае», «новочеркасский расстрел» в «Дорогих товарищах». И вот теперь выпускает «Хроники русской революции» – свой второй сериал после «Одиссеи» для HBO (1997), за которую он получил премию «Эмми».
В интервью «Ведомостям» Андрей Кончаловский рассказывает, почему решил сменить первоначальное название «Герои и выродки», какие исторические прототипы у главных героев, а также рассуждает о роли снега в русской политической истории.
«Вы должны сами решить»
– Можно сказать, что «Хроники русской революции» – это ваш самый масштабный проект? В плане производства – если говорить про количество сюжетных линий, героев, массовку, количество смен и т. д. Масштабнее, чем «Одиссея» и даже поэма «Сибириада», которую вы снимали в СССР?
– Легче всего сказать «да». Но вы знаете... С опытом работа становится более функционально легкой – если мы говорим о режиссуре как об искусстве руководства. Для меня 50 лет назад [метраж] час сорок минут – это было много. На самом деле в профессии режиссера много вещей, которые решаются по мановению руки, – но в юности рука не там машет и не так. Поэтому для меня главный принцип сегодня – найти правильных людей, дать им задачу и не мешать. Если не справляются, значит, надо найти тех, кто может справиться. А моя задача как организатора – направлять это все в общее русло.
– Тема революции и ее последствий возникала в вашем кино не раз – можно вспомнить и ваш дебют «Первый учитель», и ту же «Сибириаду». А когда появились мысли снять фильм-хронику о революции? Может быть, еще в 1990-е, когда открылись архивы?
– Знаете, я с трудом могу вспомнить, по какой причине у меня родился первый ребенок. То ли это был обильный ужин, то ли любовь. С этой точки зрения то же самое можно сказать о каких-то замыслах. Иногда все начинается с того, что тебе надо что-то делать, чтобы не сидеть без дела. Иногда – правда, в моем возрасте это случается реже – ты начинаешь с того, что в голове держишь кадр, который считаешь гениальным, но не знаешь, куда приспособить. И из этого кадра возникает целое кино.
Или все начинается из приземленных соображений – бывает, нет денег. «Не продается вдохновенье, но можно рукопись продать». Думаешь, как бы заработать: «Давай что-нибудь сделаем. Ну, чего-нибудь». А дальше влезаешь в это «чего-нибудь», и оказывается, что это все может быть очень интересно. Должен сказать, что сам процесс написания – это великолепная терапия. Если только тебе не надо к сроку срочно сдавать по четыре серии, как сегодня ребята работают.