Высокая должность
В бесконечных лифтолуках модницы Инги Берман был тайный cмысл — она готовилась показать «Татлеру» пентхаус, в который ведет этот лифт.
«Он сразу сказал, что я тут не кашеварка, не посудомойка и не прачка. Мне приятно, мне приятно. И вообще, у меня маникюр». Инга Берман, о которой внезапно заговорила вся светская Москва, могла бы не трудиться объяснять, почему она не про домашнее хозяйство. Неземной интерьер говорит сам за себя. В четырехэтажном пентхаусе на улице Шаболовке я обнаружила даже двадцатиметровый бассейн, из которого система инфинити льет в панорамные окна воду на все семь московских высоток разом. Даже черный подиум-аквариум для скатов и подъедающих их по ночам пираний. Не нашла только кухню, потому что ее нет — за пронзающим этажи лифтом к стене жмется некая минималистичная конструкция, но готовить там решительно невозможно. Черная панель прикрывает холодильник, желудок которого не принимает ничего, кроме шампанского. Хозяйка смеется: «Обожаю розе. Пила, пью и буду его пить. Нет у меня этого — чтобы вся такая правильная, стоп алкоголь, стоп фастфуд, и вокруг головы засветился нимб. Я готова в ванне с шампанским находиться сутками, так я его люблю».
Подруга жизни совладельца «Капитал Груп» Эдуарда Бермана сама как розе. Понимает, что в стеклянный антураж чудесно вписывается ее нежнейшего оттенка футболка Helmut Lang. (Из «КМ 20» Оли Карпуть, любимой женщины Павла Тё, партнера Бермана по стройплощадке. Потому что «мы, девочки, должны помогать друг другу».) По полу из греческого мрамора скирос Инга стучит тоненькими каблуками босоножек Céline, но это в честь премьеры в «Татлере». Обычно дома она ходит в самых простых вьетнамках Havaianas и комбинации Organic by John Patrick.
Друзья говорят, что квартира — вылитая резиденция доктора Зло. Вот кресла, спинки которых за спиной человека кажутся крыльями. Вот полочки из 1960‑х, пуфы-шампиньоны, овальные иллюминаторы в волнистых стеновых панелях. Инга и ее шикарное платиновое каре с челкой всегда готовы подыграть — получится вылитая девушка-робот из «Остина Пауэрса».
В пентхаусе нет ни одной спокойной стены, все в нишах и скульптурных наростах, за которыми спрятана подсветка. Ее цвета можно менять, чтобы дом засиял оранжевыми, синими, красными огоньками — как парящая на уровне восемнадцатого этажа, выше всех соседних крыш, выше деревьев космическая станция. Инга в ней зависла между фантастической Шуховской башней и трамвайным депо того же великого зодчего.
Ретрофутуризм в квартире устроил архитектор Сергей Эстрин (это он при живейшем финансовом участии Бермана реконструировал синагогу на Бронной). Практически вся мебель сделана по его эскизам. Полукруглый, похожий на гусеницу кожаный диван он повторяет для своего любимого заказчика вновь и вновь, в разных цветах. А вот длинный, в форме струящейся ленты гимнастки, журнальный стол из белого кориана — эксклюзив именно этой квартиры. Как и огромное, во всю стену, стекло в гостиной, на которое Эстрин перенес гравюру «Моисей со скрижалями Завета» Гюстава Доре. Инга несколько раз повторила мне, что это иудейская тема. Но указующий перст Моисея требовал окончательно прояснить важный вопрос.
«Если смотреть с маминой стороны, то я не еврейка. Но кровь во мне течет». — «То есть жениться на вас можно?» — «Жениться на мне нужно!»