Вечный зов крови
Две саги о Форсайтах Москвы и Питера — Плисецких и Пиотровских.
«Маму арестовали днем 28 марта 1938 года вместе со мной. Мне было восемь месяцев от роду». Книга восьмидесятилетнего Азария Плисецкого называется «Жизнь в балете», хотя в ней вся его жизнь, от ссылки в Казахстан, которую он не помнит и восстановил по дневникам родственников, до смерти старшей сестры в 2015 году.
Азарий тоже был балетным танцовщиком, но, конечно, всю жизнь находился в тени великой сестры Майи. Эдвард Кеннеди, младший из знаменитого клана, как-то приобнял его и сказал: «У нас с вами одна судьба — мы прежде всего чьи-то братья». Можно было ожидать, что Азарий Михайлович отыграется в мемуарах (их выпустила «Редакция Елены Шубиной»). Но он очень благороден. Да, честно пишет о тяжелом характере сестры, но с неизменным восхищением: ей дозволено. Скажем, сравнивает Майю с Галиной Улановой: «Уланова — это всегда полутон, акварельный набросок. Тогда как настоящей картиной маслом была Майя». Сказано и о первом шальном браке Майи с Марисом Лиепой, который продлился три месяца, и о ее шопоголизме (однажды балерина чуть не опоздала к выходу в «Лебедином», застряв в отделе нижнего белья нью-йоркского Macy’s), и о ее особой страсти — хлебе с маслом и селедкой.
У Азария была своя долгая интересная жизнь. Десять лет он поднимал кубинский балет, встречался с Фиделем и Че. Работал с Пети и Бежаром. С Беллой Ахмадулиной, женой дяди Азария, художника Бориса Мессерера, у них была больше чем дружба — платоническая любовь. Еще Азарий дружил с Лилей Брик, которая как-то заметила ехидно: «У Майи есть один существенный недостаток — у нее слишком много родни». Так и есть. Плисецкие–Мессереры — огромная семья, и о многих из них Азарий пишет. Один дядя чуть было не сыграл вождя в фильме «Ленин в Октябре»,