Путешествия / Каппадокия
Сплошное надувательство
Геннадий Иозефавичус нашел лучшее на земле и на небе место для селфи, высококаратных свадеб и фанатов «Игры престолов» — в турецкой Каппадокии.
Будильник зазвенел ровно в четыре, телефон — двумя минутами позже, еще через мгновение в дверь поскребся портье. Чертыхаясь, я вылез из‑под одеяла, накинул халат и вышел на террасу глотнуть воздуха. Ледяная ночная свежесть отрезвила и почти пробудила, да и ванная, обустроенная в выдолбленной в мягком известняке пещере, после улицы не показалась холодной.
Горячий душ, горсть сухофруктов, солнцезащитный крем в карман — все на автомате. Ничего осознанного нормальный человек в это время суток делать не может, порядок действий должен быть прописан на перфокарте с вечера. Одевшись во все, что было в чемодане, накинув старый любимый платок Loro Piana, повесив на шею «Лейку», я вышел во двор. До рассвета было далеко, динамики на минаретах старой мечети молчали, луны не было. Зато звезды сияли в черном небе что галогеновые светильники в подвесном потолке ресторана конца девяностых. Автобус стоял посреди улицы — объезжать его было некому. В салоне сидели закутанные в пледы австралийцы, за ними — слипшаяся в ком семья американцев-южан, горсть китайцев. Всем им пришлось встать еще раньше, всем было хуже, чем мне.
Проехав пустыми улицами ночного Учхисара, мы выбрались на шоссе и покатились вниз. Дорога петляла меж холмов, и свет фар то утыкался в основания скал, то терялся в каменных коридорах. Водитель, молодец, не заснул, и через полчаса мы подъехали к освещенному дому, на стоянке у которого припарковались ровно такие же автобусы. На кузовах были нарисованы воздушные шары и написано Royal Balloon. Дом был базой одной из тех компаний, что организуют полеты на шарах над лунными ландшафтами Каппадокии.
Перед входом на базу установили доску с именами, сгруппированными дюжинами. Я нашел себя, выяснил номер своей группы и пошел рассматривать дом. Там кормили ничем не примечательным и совсем не желанным в такую рань завтраком. Даже чаю не хотелось, тем более гуталиново-черного турецкого, от которого бросает в пот и дрожь, — такой вообще нельзя пить на голодный желудок.
Ближе к шести, когда начало светать и над деревней понеслись кличи муэдзинов, кортежем из автобусов мы отправились на шародром. Над большой ровной площадкой уже начинали подниматься десятки огромных аэростатов. Тут и там слышался вой газовых горелок и грохот огромных вентиляторов, языки пламени подкрашивали и без того огненную зарю. А рядом, за ближайшей грядой, была еще одна такая же площадка, чуть дальше — еще, и еще. Там тоже все грохотало, и тоже уже показались разноцветные купола.
Наконец, шары — по одному и целыми гроздьями — стали отрываться от земли. Выглядел этот массовый старт столь величественно, что хотелось орать. Не хватало только музыки Вангелиса и салюта. В такие моменты романтики должны делать предложения своим возлюбленным, и, как говорят, так обычно здесь и происходит. Редкий день обходится в Каппадокии без обмена свободы на трехкаратники.