С букетом и приветом
Нежный цветок Юния Пугачёва изо всех сил борется с нарциссическим расстройством личности — любимой болезнью героев «Татлера».
Давайте считать, что я в тренде: психотерапевт стоит теперь в расписании рядом с пилатесом у многих, очень многих светских личностей. Как мы раньше не догадались: там же можно целый час говорить только о себе и своих душевных переживаниях. При этом собеседник не осудит, не перебьет, не отвлечется на телефон и не попытается перевести тему на себя. Даже убер для этого дела придуман — через сайт «Ясно» Данилы Антоновского (который Chop-Chop и Bobo Gym) можно оперативно онлайн найти себе исповедника. Девушки, чьи фотографии вы успели рассмотреть в светской хронике, несут психологам свои уникальные, безумно интересные проблемы. А в обмен получают один и тот же модный диагноз — «нарциссическое расстройство».
Это лечится, но к психотерапии я поначалу отнеслась скептически. А зря. Признать, что ты нарцисс со злокачественным перфекционизмом, — полдела, самое сложное — работать над собой в ежедневном режиме. Если не халтурить, то через несколько месяцев начнут происходить чудеса. Эффективность работы увеличивается, прокрастинация уменьшается. Все потому, что начинаешь принимать и любить свою неидеальность. Просто делаешь. Как говорит мой доктор: «Пожалуйста, позвольте себе сделать что-нибудь плохо». Звучит абсурдно, но это сработало.
Друзья неожиданно начали говорить мне, что я как-то особенно хорошо выгляжу. А дело всего лишь в том, что меня начала радовать моя жизнь. Я себя теперь не ругаю и даже разрешаю ошибаться. То, что я принесла своему по большой протекции найденному профессору, было пучком совершенно неописуемых проблем, но под чутким руководством со мной случился личностный рост. Многое поменялось. Правда.
Я нашла заметки в айфоне, которые делала в разные периоды жизни. Там столько боли, столько рефлексии. Бесконечный внутренний поединок с самой собой, в котором я бесконечно проигрывала.
Всю жизнь я хорошо умела держать лицо. И это все. За успехом, за улыбкой всегда были большая драма и пустота. Я плакала, потому что догадывалась: можно жить по-другому, но я не слышала, чтобы у кого-нибудь получилось. Наше московское общество — оно даже не клумба, а поля, поля нарциссов.
Попробуйте сказать себе: «Я нарцисс!» Понимаю, люди нашего склада не любят признавать в себе недостатки. Нарцисс — хорошенький цветочек, так что я поначалу пыталась превратить его в продолжение своих достоинств. Фразу «Кто хочет невозможного, мне мил» Гёте вложил в уста Мефистофеля. Мне бы испугаться чертей, но я честолюбиво сконцентрировалась на том, что в одном букете нарциссов со мной стоят Набоков, Сартр, Пикассо и вообще большинство тех, кто создает прекрасное и вечное.