Кто ваш папа?
Обычно по поводу этих девушек нас спрашивают: «Кто же муж?» А нам кажется, что отцы родные сделали для их появления на страницах «Татлера» не меньше. Разбираем семейные архивы от Воронежа до Барвихи.
Дарья Златопольская
«Папа научил меня доводить каждое дело до конца», — вспоминает телеведущая вклад академика Эрика Галимова в свое воспитание. Сам восьмидесятиоднолетний Эрик Михайлович не так давно довел до конца издание полного собрания сочинений Вернадского в двадцати четырех томах. До того лауреат Государственной премии, один из крупнейших мировых специалистов по геохимии изотопов углерода (в этой серьезной науке «Татлеру» понятнее и приятнее всего теория образования алмазов) почти четверть века возглавлял Институт геохимии и аналитической химии им. В. И. Вернадского. Из загранкомандировок привозил дочерям не жвачку, а конструкторы и игры. За завтраком объяснял устройство самолета и других вещей, знание которых теперь так помогает Даше говорить в своей «Белой студии» даже с нобелевскими лауреатами на одном языке (умение находить взаимопонимание с мастерами культуры у Златопольской от мамы Галины, театрального критика). Даша с младшей сестрой, бренд-директором нашего журнала Александрой Скамницкой, до сих пор не могут забыть, как общались с папой, подсовывая записочки под дверь его кабинета, когда тот писал свои труды. А написал Эрик Михайлович за свою жизнь более пятисот монографий и статей и останавливаться на достигнутом не собирается, теперь уже подавая пример троим внукам. Сын Даши, шестилетний Левушка, к примеру, уже заболел наукой. Дедушка пригласил его вместе с одногруппниками по детскому саду на экскурсию в свой институт. Больше жидкого азота в лабораториях на улице Косыгина Левушку впечатлили микроскопические ракообразные дафнии, и теперь он любя зовет дафниями даже родных.
Яна Рудковская
Пожилые родители богатых детей обычно стесняются летать бизнес-классом — к чему этот тяжелый люкс? Семидесятичетырехлетний Александр Евгеньевич Рудковский никогда не спорит с секретарем своей дочери и с готовностью соглашается на билет повышенной комфортности: заслужил и он, и Яна. Рудковский был тренером сборной СССР по самолетному спорту, в звании полковника служил на генеральской должности — замначальника летного училища в Барнауле, потом возглавил летную школу. Совершил три с половиной тысячи взлетов и, что еще важнее, столько же посадок. Получал в советские времена солидную зарплату в пятьсот рублей, а за каждый полет — еще и шоколадку, которую исправно нес дочери. У коллег, служивших в Афганистане, покупал чеки в «Березку», а на них для Яночки — вожделенный импортный товар. Выйдя на пенсию, Александр Евгеньевич с женой Светланой с чувством выполненного долга перебрался из Барнаула в Сочи. Дом Рудковских находится в Бочаровом Ручье, в ста метрах от забора резиденции президента (говорят, там ловится президентский вай-фай). Каждый месяц Рудковский-старший навещает Москву. Внукам Андрюше и Коле Батуриным дарит летные шлемы из личной коллекции, а Гном Гномыча возит на каток и контролирует там еще жестче, чем мама — чтобы быстро, без капризов набирал высоту.
Матильда Шнурова
Мама и папа Матильды развелись, когда она была совсем маленькая. С отцом Владимиром Ивановичем Мозговым она по-настоящему познакомилась только в двенадцать лет. При встрече он был строг: «Сначала почитай Ницше и Достоевского, чтобы с тобой было о чем говорить. Тогда и пообщаемся». Она прочла. Владимир Иванович учился на философском факультете Ленинградского университета, но в итоге стал ихтиологом — и всю жизнь в Воронеже изучал пресноводных рыб. Разводил в прудах то, что в этих местах никогда не водилось. И сдавал на продажу. «Коммуницировать с ним можно было в одну сторону: папа часами рассказывал про экосистемы, я слушала», — вспоминает Матильда. Когда дочь оставалась у папы ночевать, он вставал в пять тридцать, в шесть заходил к ней в комнату с вопросом: «Тебе не надоело лежать?» Дочь оказалась не из ленивых. Правда, ее самостоятельных успехов он уже не застал. Пять лет назад Владимир Иванович умер, так и не познакомившись с зятем. Зато когда дочери было четырнадцать, они вместе слушали «Миллион алых роз» из альбома «Маде ин жопа» группы «Ленинград», и папе страшно нравилось. Он бы никогда не запретил своей девочке встречаться с главным питерским хулиганом — столь ценной промысловой рыбой, как Шнур. Владимир Иванович вообще был не про запреты: когда дочь закурила, он курил вместе с ней.
Стелла Аминова
Сколько Стелла помнит своего папу Гарри Львовича Ремпеля, он всегда служил на руководящих должностях. В советские времена был директором базы стройматериалов сначала в Истринском, потом в Мытищинском районе. «Мы жили в Дедовске. Не было большего счастья, чем пойти к папе на работу». На базе обитали бездомные собаки, и девочка Стелла с ними играла, несмотря на крики заботливых родственников. Папин шикарный офис представлял собой вагончик из двух комнат: в первой — касса, во второй — кухня и диван. На двухконфорочной плитке папа готовил Стелле самые вкусные обеды в ее жизни. Лучше даже, чем у мамы (Лариса Михайловна была директором общепита всего Истринского района). Теперь семидесятиоднолетний Гарри Львович строит в Москве торговые центры, у него большой стеклянный офис с секретарями. Дедушка он всем на зависть: мяса не ест, каждый день ходит в спортзал. Когда десять лет назад ему поменяли тазобедренный сустав, через месяц на день рождения внука Натана он пришел сам, с палочкой: «Не буду же я пугать ребенка ходунками!» Еще через три месяца он уже катался с ребенком на санках с горки. Меньше трех-четырех внуков зараз (всего их шесть) дед на руки не берет. Такой же поддержкой Гарри Львович был и для Стеллы. С детства любимой девочке внушалось, что ей незачем дарить внимание не стоящим ее мальчикам: зачем они, если папа рядом? Вот нефтехимический принц Вадим Аминов другое дело — он тестю сразу понравился.
