Дорогие россияне!
В этот раз «Татлер» снял Ксению Собчак не голой и не беременной, но в еще более примечательных для нее обстоятельствах. Мы отправили кандидата в президенты России на встречу с избирателями — на хлебозавод. А главреда «Форбса» Николая Ускова — в номер народной гостиницы, где он выяснил, как «достойная дочь великого человека» печет свои политические пирожки
Ксения Собчак принадлежит к семье высшей российской аристократии. Ну то есть 5 ноября 1981 года, когда в Ленинграде Ксюша появилась на свет, едва ли ее родители выделялись чем-то особенным. Обычные «понаехавшие»: Анатолий Собчак родился в Чите, Людмила Нарусова — в Брянске. В 1981 году отец был доцентом юридического факультета ЛГУ, мать работала в том же университете на историческом факультете. Первый адрес будущего кандидата в президенты не отличался блеском — Кустодиева, 23, унылая брежневская улица в Выборгском районе Ленинграда. Здесь Собчак прожила до третьего класса. Потом они продали эту квартиру, чтобы купить новую, на Мойке, 31. Поначалу, пока там шел ремонт, семье пришлось жить в съемной квартире на улице Халтурина. Там, по признанию Ксении, она впервые увидела крыс. «Это была дыра и ад». Но в те времена мэры еще вынуждены были решать свои жилищные проблемы самостоятельно.
Дочь одного из отцов-основателей Российской Федерации была этой федерацией окружена с детства. Будущего президента России Ксюша могла встретить уже в восьмилетнем возрасте — в 1989 году Дмитрий Медведев стал доверенным лицом своего профессора Собчака, расклеивал листовки и агитировал за него перед выборами народных депутатов СССР.
В 1990 году, когда Анатолий Собчак был избран председателем Ленсовета, в его команде появился помощник ректора ЛГУ, подполковник 1‑го управления КГБ Владимир Путин. «У меня особенных воспоминаний ни о Путине, ни о Медведеве нет, — рассказывает мне Ксюша прямо перед съездом партии «Гражданская инициатива», который собирается выдвинуть ее на пост президента России. — Люди по работе приходили к папе. Я не очень ими интересовалась. Чуть позже, помню, мы ездили уже с Путиным, его женой, дочками в Финляндию, вместе там отдыхали. Почему-то дочек помню именно тогда. Я и сама была ребенком. Для меня это было так: папа с какими-то друзьями по работе и я с ним».
А вот бывший начальник службы безопасности президента Путина и нынешний глава Росгвардии Виктор Золотов лично отвечал за охрану дочери мэра Санкт-Петербурга и с Ксюшей «много наплакался», рассказывала она Юрию Дудю, вспоминая, как разрабатывала хитрые схемы ухода от охраны: садилась в один вагон, потом выбегала, пересаживалась в другой. «Думаю, они все с того времени меня должны сильно не любить, — говорит она мне. — Я хотела жить своей жизнью. Страшно страдала от публичности, от того, что все ко мне обращались как к дочке мэра, от охраны. Мне все это не нравилось. Я постоянно убегала из дома, жила у подружек, меня искали всем городом. Для меня было ужасной травмой, что я не могла быть собой и иметь собственную жизнь. Я была дочкой Собчака и все время ассоциировалась с ним. В школе все знали, кто я. Все на меня показывали пальцем. Все меня чурались, потому что я не была сверстником, который может поиграть с ними в футбол, я была в каком-то другом статусе. А мне просто хотелось дружить, играть. К тому же это были девяностые годы. Я была единственным ребенком, которого привозили в школу на машине, с охраной. Я входила в класс — и была тишина. Дружить в такой атмосфере, рассказывать, какой мальчик тебе понравился, невозможно. Я очень страдала, я жила в абсолютном вакууме. Когда папа стал самым узнаваемым человеком в городе, моя жизнь закончилась». Я Ксения Собчак, и я против публичности.
С раннего детства Ксюша стала материалом для реализации концепции ее матери — «настоящая петербурженка» и «достойная дочь великого человека». Балет при Мариинском театре, живопись при Эрмитаже, английская школа при одном из старейших вузов страны — Людмила Борисовна осуществляла свой план с фирменными волей и упорством. Излишне говорить, что борьба с матерью уже тогда стала основным содержанием внутренней жизни Ксении Собчак. Она не сложила оружия до сих пор. «Мама — мой тренажер», — призналась она однажды в интервью тогдашнему главному редактору Elle Елене Сотниковой.
Людмила Борисовна, среди прочего, полагала долгом заботиться о сбалансированном питании своей разносторонне развивающейся дочери. В частности, кормила девочку супом с фрикадельками. Суп Ксюша съедала, а фрикадельки отчаянно ненавидела и оставляла нетронутыми к огромному неудовольствию матери. «Это был советский принцип: пока все не съешь, из-за стола не выйдешь. Я никогда не буду делать такого с Платоном (сын Ксении и актера Максима Виторгана родился в ноябре 2016‑го. — Прим. «Татлера»)». Когда мать на секунду отворачивалась, Ксюша запихивала фрикадельки в гжелевские сахарницы и прочие баночки. Дело в том, что Людмила Борисовна, как и многие мамы эпохи, гордилась коллекцией гжели. Та имела статус парадной посуды и была востребована исключительно при политических визитах в их квартиру на Мойке. Полуразложившиеся трупы фрикаделек, павшие в этом сражении с матерью, обнаружил потом, кажется, президент Франции Жак Ширак.
Про борьбу с материнской тиранией Ксюша говорит самозабвенно — для нее это был первый опыт отстаивания свободы. Я Ксения Собчак, и я против семейной диктатуры.
Путь дочери Собчака в политику не был прямым, как Невский проспект и как, вероятно, рисовалось ее родителям. Отец хотел, чтобы Ксюша поступала на юрфак, но она из чувства противоречия выбрала в 1998 году международные отношения. Позднее, уже после смерти отца, Собчак остановилась на политологии. Диплом, который она защитила в 2004 году, переведясь из СПбГУ в МГИМО, был посвящен институту президентства в двух главных президентских республиках Европы — России и Франции.
Происхождение Ксюши в сочетании с магистерской степенью по политологии должны были дать старт респектабельной карьере в одном из аналитических центров, парламентских комитетов или министерств. Но все сложилось иначе. «Политика для меня — какой-то незакрытый гештальт, — рассказывает Собчак. — Видимо, тот внутренний вопрос, который мне все равно надо разрешить. Если ты всю жизнь боишься темноты, в какой-то момент тебе нужно зайти в темную комнату».
«В моем тогда еще совсем детском восприятии политика — это было какое-то такое занятие, которое украло у меня папу, — говорила Ксения Владимиру Познеру в интервью для его сайта. — Я относилась к этому очень негативно, потому что в моем видении мира была семья: был папа, была мама, были игрушки, были наши походы куда-то в субботу и воскресенье. А потом вдруг в какой-то момент, необъяснимый для меня, — очереди людей у нашей квартиры, все с какими-то просьбами, советами… И это было началом конца моей нормальной детской жизни».