Ария Германа
В международной картине светской жизни долго пустовало место фотографа и друга всех на свете — замечательно, что его занял русский джентльмен удачи Герман Ларкин.
Венеция. Площадь Сан-Марко. Шоу Dolce & Gabbana Alta Moda. Герман Ларкин в белоснежном костюме с Leica в руках вальяжно обходит первый ряд. Подмигивает Монике Беллуччи. Актриса послушно встает и позирует, будто перед ней режиссер «Малены» Джузеппе Торнаторе. Джей-Ло по его команде обнимается с гондольерами на фоне канала. Хайди Клум берет нож и режет панеттоне. Месяцем ранее Китти Спенсер распускала перед его объективом шлейф подвенечного платья. Шэрон Стоун кружилась на аукционе amfAR в Каннах. Обычно фотографы громко выкрикивают имена знаменитостей, чтобы обратить на себя внимание и получить заветный eye contact, но на жирных ивентах звезды сами зовут Германа. Русскому фотографу не так-то просто сделать карьеру на Западе, но Герман строил ее как кадры светской хроники — легко и весело.
Начал издалека — родился в закрытом полигонном городке Семипалатинске в Восточном Казахстане, в семье преподавателей. Имя Герман — дань его немецким корням. «Я знал, что не буду там жить, бабушка Валентина меня в этом поддерживала. С пяти лет я учил английский, готовился к большому рывку». Свои амбиции быть среди богатых и знаменитых Ларкин объясняет тем, что ему посчастливилось не родиться с серебряной ложкой во рту. «Без фрустрации не бывает прогресса. Дети, которые растут, не зная лишений и борьбы — укладывающей в рамки закона, — не имеют таких зубов и столь рьяного желания достигать успеха в жизни».
В 2001‑м мама Ирина Ларкина, на тот момент раненный дефолтом предприниматель, продала квартиру и на вырученные деньги отправила Германа на учебу в миланский Университет Боккони изучать маркетинг и коммуникации в сфере моды. После диплома он работал в пресс-офисах Alberta Ferretti и Gucci. Обзаводился связями.
Камеру в руки Герман возьмет позже. В 2010‑м он вернулся с Сен-Барта, где веселился на вечеринке Даши Жуковой. А потом решил пожить в Москве. Пришел в редакцию «Татлера» к главреду Ксении Соловьёвой с предложением вести колонку на сайте. Подружился с Ульяной Сергеенко, Леной Перминовой, Илоной Столье и другими примами светской сцены. А еще с фотографами Алексеем Киселёвым и Тимофеем Колесниковым, которые поддержали его в давнем стремлении научиться снимать, за что он им очень благодарен. До них путь Герману освещала королева репортажной съемки семидесятых-девяностых Роксан Лоуит. «В 2003‑м мне подарили ее книгу People, которая перевернула мое видение фотографии. Через два года я встретил Роксан на показе Prada. Она была уже старенькой бабушкой, но в бою, с камерой. Сказала мне: «Фотография не должна иметь рамок, если ты видишь кадр — делай. Я ничего не боюсь, я Роксан Лоуит. Если вижу, что мне надо, то иду и снимаю».
Но сказать такое проще, чем сделать. Сейчас, когда Герман смотрит на свои первые фото с Недель моды, ему хочется оторвать себе руки и выколоть глаза. «Не знаю, как Ульяна, например, это терпела. Она была одной из первых, кто мне доверился, но каждый раз повторяла: «Все надо сжечь, попробуй еще». Я тогда думал: «Какая заносчивая!» А сейчас картинно закатывает глаза и стонет, что сам бы сжег себя за такую работу: «В самом начале я выбирал не те кадры. Кадры, которые неправильно определяют человека. Я был неуверенным, мало снимал. Вкус ведь нарабатывается только со временем. Люди, которые не дают спуску, помогают тебе расти. Этим летом я снимал baby shower Лены Перминовой, и хоть мы давние друзья, я до конца не был уверен, удастся ли мне снять ее так, чтобы прозвучало заветное «вау». Завтра я снимаю день рождения Зендаи. Сегодня весь день изучал, как она выглядит, как позирует, какие фото выбирает себе в ленту. Заметил, что на снимках видны все ее вены на ногах и руках — обычно их ретушируют, чтобы не отвлекать внимание от красивых деталей».