Дети Пикассо
Отпрыски многочисленных женщин самого дорогого художника не дружат — и деньги делят самым причудливым образом.
«У меня был папа, который рисовал», — скромно сказала однажды Майя Видмайер-Пикассо, имея в виду картины, наброски и акварели, унаследованные после смерти отца в 1973 году. С папой все понятно. Мамой была Мария-Тереза Вальтер. Пикассо встретил ее прекрасным парижским вечером 1927 года, когда девушке было семнадцать, а ему почтенные сорок пять. За девять лет до этого Пикассо женился на дягилевской балерине Ольге Хохловой, у них родился сын Пауло, но потом она ему надоела. Стали ссориться, но не разводились — художник не хотел делить имущество.
Мать Майи, когда ей говорили, что нехорошо уводить чужого мужа, объясняла, что Пикассо начал первым. Как простой пикапер, подошел у метро и сказал: «У вас интересное лицо. Я хотел бы написать ваш портрет». «Мама понятия не имела, кто такой Пикассо, так что он повел ее в книжный магазин и показал книгу про себя». Родители Майи завершили роман, когда ей было около восьми, но у нее с папой сохранились прекрасные отношения, и они много времени проводили вместе.
Ее трое детей ждут своей очереди на наследство. Там есть чего ждать: Майя Видмайер-Пикассо является одним из пяти живых наследников художника, и все они мультимиллионеры. Кроме нее есть Клод Пикассо и его сестра Палома — они дети Пабло и Франсуазы Жило, единственной любовницы, которая сама бросила гения. И внуки — Марина и Бернар Пикассо, чей отец Пауло в 1975‑м умер от цирроза печени. С каждым днем эти люди, контролирующие самое дорогое в истории искусства наследство, становятся богаче — Пикассо растет в цене. В прошлом году картина «Алжирские женщины, версия O» (Майя видела, как отец ее писал) установила рекорд аукционной продажи — $179,4 миллиона.
У отца все скандалы были так или иначе связаны с женщинами. Его немолодые наследники ввязываются в истории, которые далеки от секса, но тоже поражают воображение. В январе Майя стала звездой комичной судебной саги, где в списке действующих лиц и исполнителей значатся арт-дилеры планетарного масштаба — Ларри Гагосян, Гай Беннетт и скоропостижно скончавшаяся арт-консалтинговая фирма Connery Pissarro Seydoux. В центре композиции — гипсовый бюст матери Майи, Марии-Терезы Вальтер, 1931 года, хедлайнер недавней выставки в MoMA. Проблема в том, что эта скульптура — «Бюст женщины» — была продана представителями Майи дважды, двум разным людям. В ноябре 2014‑го — катарскому шейху Джасиму бин Абдулазизу аль-Тани за $42 миллиона, а через несколько месяцев — Гагосяну за $105,8 миллиона. Суды в Нью-Йорке, Швейцарии и Франции сейчас активно пытаются распутать «бюстгейт» и решить, кому отдать шедевр.
Пикассо жил долго и был человеком неленивым — умер в девяносто один год, оставив детям более сорока пяти тысяч работ. «Чтобы все это разместить, нам нужен Эмпайр-стейт-билдинг», — сказал Клод Пикассо, закончив инвентаризацию. 1885 картин, 1228 скульптур, 7089 рисунков, 30 000 графических работ, 150 альбомов с набросками и 3222 предмета из керамики. И огромное количество иллюстрированных книг, офортов, гобеленов. Два шато и три просто хороших дома. По оценкам одного человека, хорошо знакомого с этим наследством, имелись также $4,5 миллиона наличными, $1,3 миллиона золотом, акции и облигации. В 1980 году одна только недвижимость художника была оценена в $250 миллионов, но эксперты считают, что сейчас счет идет на миллиарды.
Завещания не было. Дети делили имущество в течение шести лет, и дело шло не мирно. Судебные издержки составили около $30 миллионов, зато широкая общественность получила удовольствие. Остроумная писательница Дебора Трастмен заметила, что этот суд «напоминает кубистскую конструкцию: жены, любовницы, законнорожденные и внебрачные дети (младший ребенок родился спустя двадцать восемь лет после старшего), внуки — все нанизаны на одну ось, как несимметричные части тела на общий позвоночник».
Не каждое великое произведение искусства можно сегодня продать за адекватные деньги, но у Пикассо особый статус. Драка между наследниками закончилась, у работ есть законные владельцы — а на растущем рынке нет проблемы с покупателями: там с приходом коллекционеров из Китая, России, Ближнего Востока и Индонезии стало даже тесно. Большинство предпочитает позднего Пабло, начиная с 1950‑х. Русским нравятся «голубой» и «розовый» периоды. «Если бы Пикассо был жив, — сказал мне женевский дилер Марк Блондо, бывший глава французского отделения Sotheby’s, — он сейчас входил бы в десятку самых богатых людей мира». В 1996 году внук Клод, которого французский суд назначил распорядителем всего унаследованного имущества, создал «Администрацию Пикассо» — ее штаб-квартира в Париже защищает общие интересы наследников, контролирует права на репродукции и выставки, выписывает лицензии на сувениры, от тарелок и перьевых ручек до галстуков и автомобилей. Еще у нее есть право юридически преследовать подделки, воровство и незаконное использование доброго имени недоброго дедушки — все родственники, за исключением Майи, художника люто ненавидят.
Живой Пикассо был самым фотогеничным плейбоем из всех художников XX века. В 2016‑м он пребывает в статусе самого самого дорогого, самого выставляемого, самого подделываемого, самого похищаемого. В общем, горячая точка на арт-рынке. «Каждый хочет себе кусочек Пикассо», — сказал мне греющийся у этого костра дилер Эрик Мурло, чьи отец и дед напечатали сотни литографий Пабло.
Это большое хозяйство — только в прошлом году прошло тридцать четыре выставки, вполне себе коммерческие, не просто из любви к искусству. В Париже, Барселоне, Антибе и Малаге, где художник родился, есть его музеи. Компании в Париже и Лионе — с филиалами по всему миру — купили лицензии на продажу ковров с изображением произведений Пикассо, пепельниц, сумок, подушек и прочей ерунды. Название машины Citroën Picasso тоже стоит денег: французский автоконцерн заплатил «Администрации Пикассо» двадцать, если не ошибаюсь, миллионов долларов, зато с 1999 года продал уже три с половиной миллиона этих семиместных друзей среднего класса. И исправно каждый год платит «Администрации» роялти — это стандартная лицензионная схема, в которую включен также контроль за креативом рекламных кампаний. В 2012 году Montblanc купила лицензию на производство перьевых ручек с выгравированными на них эскизами к картине «Портрет девушки» 1936 года. Была серия из тридцати девяти штук — каждая из золота, украшена бриллиантом и по цене около $54 500. В другой серии девяносто одна ручка — каждая стоила $33 500, но на eBay я недавно видел такую за $80 000. Говорю же, рынок растет.
Еще одним важным источником дохода для «Администрации Пикассо» является droit de suite — «право следования», то есть авторские отчисления при продаже на аукционе или в галерее произведений автора, который все еще жив или умер менее семидесяти лет назад. Свои доходы контора не афиширует, но, по некоторым оценкам, выходит что‑то около восьми миллионов в год.
А еще существует черный рынок — сотни брендов, все называются «Пикассо» и продают рыболовные крючки, пиццу, кофейные кружки, футболки, надувных кукол и дома на колесах, чтобы было где с этими куклами спать. Американский производитель одежды больших размеров Lane Bryant бодро продавал без лицензии бюстгальтер «Пикассо» в комплекте с трусами-боксерами. «Мы их преследуем», — мрачно сказал мне Теодор Федер, президент Общества по защите прав художников, которое представляет «Администрацию Пикассо» в Соединенных Штатах. Наследники, когда не ссорятся, — это мощная сила: несколько лет назад они стерли с лица земли одну испанскую компанию, которая украшала свои коробки с кофе, чаем, мороженым, макаронами, рисом и зубной пастой именем великого соотечественника. В Тайване пираты крепче — там до сих пор в изобилии продаются контрафактные шарфы Picasso, часы Picasso, носки Picasso…