Любовь Дуйко
Хотя председателю партнеров адвокатского бюро «S&K Вертикаль» селебрити доверяют вести дела самого личного характера, Любови мало битв в судах: она консультирует культурных тяжеловесов вроде MusicAeterna или эпичной киносаги «ДАУ». А помогая благотворительным фондам, Дуйко создала собственный — и вот уже пять лет Alma Mater занимается инклюзивными проектами.
Репутация — главная ценность, которую я создала
Вы — специалист в области судебных и арбитражных споров, сделок с недвижимостью, в вопросах гражданского, семейного и наследственного права, где представляете интересы частных лиц. Адвокатская работа бывает довольно жесткой. Cложно женщине построить успешную, а в вашем случае суперуспешную карьеру?
Тема женщины в адвокатской сфере в свое время была мне очень интересна и глубоко изучена. Однажды я выступала на Юридическом форуме в Петербурге. Трое моих партнеров в бюро— мужчины, мои близкие друзья, и я никогда не испытывала дискомфорта. Мы всячески поддерживаем женщин во время их отпуска по уходу за ребенком, предлагаем гибкие варианты работы. Но глобально мы всех своих сотрудников любим, холим и лелеем.
Есть ощущение, что адвокат — особенно адвокат по семейному праву — должен быть немного психотерапевтом.
Безусловно. Эмпатия нужна везде, где работа связана с оказанием услуг по сложным личным вопросам клиентам, как в случае развода. Самые болезненные вопросы, как правило, связаны с детьми: с кем они останутся жить, какой порядок общения, не дай бог, ограничение родительских прав. Это отбирает много сил у всех участников процесса, у меня в том числе, потому что я не могу оставаться равнодушной. И своему клиенту я стараюсь быть партнером. Не переживать не получается, потому что все это довольно энергозатратно, но тем более радует результат.
Какое дело принесло вам наибольшее удовлетворение?
Громкий процесс Ирины Разиной — самое крупное взыскание с медицинского учреждения по допущенной врачебной ошибке: в результате неправильной тактики ведения родов ребенок появился на свет с состоянием тяжелой асфиксии и органическим поражением головного мозга, а спустя два года умер. Мы представляли интересы матери. Очень сложное и тяжелое было дело, эмоционально в том числе. До этого в судебной практике выплачивались незначительные суммы, а мы добились пятнадцати миллионов, что во много раз больше изначально предполагаемой компенсации. Я взялась, потому что меня поразило мужество, с которым Ирина боролась за своего ребенка, не отдала его ни в какой приют и выхаживала, зная, что диагноз смертелен. Ответчики отрицали свою вину от начала и до конца процесса. Но мы смогли добиться назначения судом независимой экспертизы — и выиграли дело.
(все — ДЛТ)
В стрессовых ситуациях, к которым относятся и разводы, люди начинают себя вести не всегда адекватно. Бывает ли такое, что клиент утаивает что-то важное?
Конечно, бывает. Люди, как правило, хотят выглядеть в чужих глазах лучше, чем они есть на самом деле, и обычно это выходит им боком. В моей работе важны объективность и, я бы сказала, доля скептицизма. Прежде чем взяться за дело, особенно касающееся детей, мы просим клиента пообщаться с нашим психологом-экспертом для понимания его эффективности как родителя. Если перед нами ставят задачу в получении определенного результата, который противоречит интересам детей, мы не вступаем в дело, независимо от предполагаемой суммы гонорара.
Вы занимаетесь многими селебрити-кейсами. Например, резонансным разводом Александра Кержакова. Сложно ли вести дело при повышенном внимании СМИ?