Габриэла Комлева
Прима-балерина Мариинского театра в 1960–1980-х и его балетмейстер-репетитор сейчас, накануне своего 80-летия, рассказала создательнице школы идеального тела #Sekta и вокалистке группы Alai Oli Ольге Маркес о том, как начала заниматься танцами еще в эвакуации
Вы уехали из Ленинграда вместе с мамой по Дороге жизни весной 1942 года. Какие воспоминания о блокаде у вас остались?
Я была совсем маленькая, но многое мне рассказывала мама. Мы жили на Васильевском острове, там все деревья были буквально обглоданы — люди обдирали и варили кору. Эмоции, страх в том числе, были заторможены, загнаны внутрь. Наступили некая одеревенелость и безразличие. Однажды мама бежала со мной на руках по мосту через Неву во время артобстрела. Ей кричали: «Ложись! Ложись!» — а она не могла остановиться, не владела собой. Очень хорошо запомнилось, как мы уезжали по Ладоге. Весна, лед начал таять. Мы в кузове грузовика. Началась бомбежка, и на наших глазах впереди идущая машина медленно провалилась под лед. На Большой земле встречало угощение: на костре в огромном котле варили для нас «заваруху» из муки. Я шептала маме: это же лучше пирожных! И мечтала: закончится война, наварим такой чудной каши-«заварухи» и соберем вместе всех близких.
Помните чувство голода?
С тех времен остались привычки, от которых не избавиться. Рука, например, до сих пор автоматически собирает со скатерти хлебные крошки. Это где-то в подсознании сидит.
Долго добирались до Сибири в Нижнюю Тавду, где жили родственники?
Еще бы — путь около трех тысяч километров. Сначала ехали в товарном вагоне, а от Тюмени добирались на лошади лесом. На санях уместились только я и маленький чемодан, а мама с тетей шли десятки километров пешком. Волкам бросали какие-то вещи, чтобы оторваться немного, — они отставали, а потом опять нас преследовали в предвкушении добычи. И вот мы в селении, где жили староверы, а те никого вообще не принимали. Услышав, откуда мы, в корне переменились: к ленинградцам было особое отношение. Они даже напоили нас молоком — это было вообще чудо. Мама, отличная рукодельница, в эвакуации подрабатывала вышивкой. Платили ей продуктами, и мы были счастливы.