Александр Кушнер
«Один из лучших лирических поэтов ХХ века» — так называл Александра Семеновича Иосиф Бродский. Кушнер начал публиковаться в 1960-х, организовал в Ленинграде литературное объединение, а недавно выпустил новую книгу стихов «Посещение».
Вы живете в Петербурге всю жизнь и часто говорите, что родиться здесь — большая удача.
Для поэта — безусловно! Петербург — самый красивый город в России и, возможно, в мире: с ним могут конкурировать только Париж и Венеция. Этот город создан для стихов — иду по улицам и чувствую «голос музы еле слышный», о котором писала Ахматова. Всю жизнь я прожил в нем: только во время Великой Отечественной войны был с мамой в эвакуации в Сызрани, а мой отец воевал на Ленинградском фронте — слава Богу, вернулся живым. Мне никогда и никуда не хотелось переезжать, ни в Москву, ни за границу. Поэт погружен в родную речь. Русские поэты и прозаики страдали в эмиграции. И Ходасевич, и Георгий Иванов, и Бунин, и Набоков ... Но останься они в Советской России — их загубили бы, как Мандельштама.
Вас не запрещали и печатали, но критика была к вам строга, а порой безжалостна. Почему?
Безжалостна — слишком сильное слово. Но по отношению к моей первой книге критика была, действительно, жестока и несправедлива. На первую маленькую книгу молодого поэта обрушились комсомольская газета «Смена» и всесоюзный сатирический журнал «Крокодил». Меня обвиняли в «камерности» и «мелкотемье». «Комната», про которую у меня было сказано: «Вставшая дорогам поперек», «Как уеду я? Куда уйду?/ Отпуска бывают раз в году», «Графин», «Стакан», «Ваза», «Магнитофон», «Летний сад», «Воздухоплавательный парк» — разве это достойные предметы и темы для стихов? А где же стихи о пятилетке и великих стройках? Вообще лирика не поощрялась и понятно почему: она утешает человека, заступается за него, потому что человек для нее дороже великих идей и свершений. И недаром жертвами доклада товарища Жданова в 1946 году стали Ахматова и Зощенко, которых обвиняли ровно в том же.