Ночь ноль
Десять
Мне десять. Не знаю, что за десять, но надо расти. Я люблю яблоки, потому что с ними все понятно. Люблю окно, потому что в нем тоже порядок: слева дом, дом, дом, справа дом, дом, дом, посередине школа.
С десятого этажа все видно. Снизу ходит жуткий Помидор, пугает мелких. Снизу банда Апцова, их база песочница, и банда Капцова, их база береза. Сверху – Большая Медведица, похожая на мертвеца, и Малая, похожая на петлю. И еще Кассиопея – у нее два треугольника, и я представляю там голые груди моих учительниц.
В школе вообще хорошо. Мелкие играют в сифу, в банку, в пни-пойми и в молчанку:
шел царь по полю крови
нес с собой ведро любови
кто слово пикнет
тот ведро и выпьет
Еще играют в гору.
– Дать тебе гору игрушек – ты ложку говна съешь?
Правильно отвечать: ты свою гору засунь себе в нору.
– А если ложка чайная, а гора необычайная?
Тут я пока не знаю ответа.
Девять
Учителя тоже все хорошие. С каждым что-то не так. Рисования – глухой, русского – картавый, нерусского – хромой, у музыки – девять пальцев. Хотела стать великой баянисткой, но что-то там ужасное вышло, и теперь она с нами.
На музыке надо угадать, иволга или таволга, и сколько было Бахов. Илона Ивановна рассказывает интересно.
– Нот девять, как грехов. До – похоть, она всего основа. Ре – чревоугодие. Ми – алчность. Фа – уныние. Соль – гнев. Ля – зависть. Си – гордыня, она всему вершина. Восьмая и девятая тайные. К доске, Бабушкин. Запиши.
Похть, червугоди, алщнос, уныне, гнеф, завясь, гардыня, прочерк, прочерк.
– Что это, Бабушкин? Ты совсем не любишь музыку!
И влепила мне ноль.
И я заплакал, а когда слезы кончились, среди знакомых звезд возникла новая. Почти рассвело.
Восемь
Кометы к нам уже летали, но мимо.
Бывает, все начнут кидаться в птиц, чтобы не мешали нашему трепету. Не знаю, что за трепет, но надо дрожать. Или дворники умоются снегом и подожгут помойки, чтобы в новом порядке не было грязи.