Таруса Bien Sûr
У Светланы Олеговны такая русская речь, что хочется слушать и слушать, самим говорить поменьше, только кивать, когда хозяйка предлагает подлить чаю в красивые бело-голубые чашки, такие же, как ее домик, который стоит за деревянным штакетником на тихой тарусской улице.
Дом оттенка цветущего льна — пять окон в белых наличниках по фасаду — просто какой-то небесный пряник. На окошках белоснежные занавески с кружевом. И это не только дань русской деревенской традиции. Дом в 1950-е годы был построен директором Тарусской фабрики вышивки, в память об этом одну из внешних стен украшает рисунок с фигурками людей, петушками, деревьями, и еще Светлана Олеговна собирается сделать мемориальную доску, рассказывающую о связи дома с артелью вышивальщиц, созданной в Тарусе в 1924 году.
Вход прикрыт застекленной верандой — белоснежной изнутри (привет, нормандский стиль), дальше прихожая, небольшая кухонька, столовая и две спальни. Пол дощатый, с него лишь сняли лишние слои «сурика».
Про это слово, уже почти забытое, напоминает Светлана Олеговна. И так с любовью его произносит, как будто это вовсе не безнадежно-коричневого цвета краска, которую вы наверняка видели когда-то в деревенских домах.
Здесь вообще ко всему относятся с любовью: сохранили деревянные оконные рамы и невысокие двустворчатые двери — лишь счистили с них краску и кое-где зашпаклевали щели. Перегородки между комнатами переносить не стали, заменили старые обои новыми, под покраску, потому что стены «своевольные». Это значит, что их не оштукатурить.
Стены у Светланы Олеговны могут быть «своевольными», а русский характер — «шершавым» (но об этом попозже). Такой вот образный язык. Возможно, он сохранился оттого, что ее семья — из первой волны эмиграции. Бабушки и дедушки привезли с собой в Париж русскую речь как одну из немногих уцелевших в революцию ценностей. Берегли традиции, ходили в храм, там, кстати, родители Светланы Олеговны и познакомились, говорили дома по-русски, готовили окрошку и борщ.