Санкт-Петербургский университетБизнес
Привлекательные и конкурирующие
Карьерное продвижение, гибкий график, интересные задачи, хороший заработок и добрые отношения с коллегами — главные трудовые ценности молодых людей в возрасте 18–29 лет. А еще им важно, чтобы их работа была полезна для общества.
Так ответили порядка 90 % опрошенных в возрасте до 30 лет в ходе исследования, проведенного социологами СПбГУ. Ученые два года изучали влияние цифровой трансформации на трудовую активность городского населения, в частности молодежи.
Оказалось, что для 80 % молодых сотрудников важно, чтобы оценка труда происходила не только по результатам, но и с учетом отношения к работе. 73 % отметили значимость причастности к команде, а 44 % — дружелюбную обстановку в коллективе. Вкупе с тем, что 87 % молодых сотрудников с воодушевлением встречают внедрение цифровых технологий в трудовую деятельность, вырисовывается довольно позитивный портрет молодых кадров. Несмотря на то что эти данные были получены в пандемийное время, их можно смело экстраполировать и на наши дни. Принципиальных сдвигов, по словам ученых, за это время не наблюдалось, а что именно происходит, в преддверии IX Петербургского международного молодежного форума труда журнал «Санкт-Петербургский университет» обсудил с Рубеном Вартановичем Карапетяном, директором Высшей школы безопасности труда СПбГУ, доцентом (кафедра экономической социологии), руководителем исследовательского проекта.
— Были ли какие-то результаты, которые показались вам как ученому неожиданными, удивили вас?
— С одной стороны, так или иначе прослеживается желание через труд реализоваться материально. Это доминанта. С другой стороны, мы наблюдаем значительную часть тех, кто видит в труде творческое начало. Я бы не сказал, что это принципиально новый процесс, но на него интересно взглянуть в динамике.
Также мы отметили сращивание между цифровой сферой, цифровизацией и сферой труда. Причем происходит это далеко не на рабочем месте, а в быту. Если человек в быту погружен в цифровое знание, то он и на работе легко справляется. И наоборот: те люди, которые являются пассивными пользователями смартфона и социальных сетей, они и в трудовой деятельности, безусловно, отстают и избегают использования ИКТ. Работодатели неактивно оплачивают повышение цифровой компетенции. Крупные компании компенсируют только порядка 50–60 % стоимости повышения квалификации, а мелкие часто оставляют это на откуп самим работникам. Поэтому инициатива в повышении своей цифровой грамотности находится в руках специалистов. И если в интеллектуальных сферах занятости мы ее наблюдаем, то того же об индустриальных отраслях сказать нельзя. Причем чем старше работник, тем четче прослеживается пассивность в области освоения современных цифровых технологий.
— По результатам исследования вырисовывается позитивный образ молодых сотрудников. Они и с цифровыми технологиями дружат, и мотивация у них правильная, и трудовые ценности. Но, по данным hh.ru, 31–40-летние в пять раз чаще получают приглашения от работодателей, чем 20–30-летние. Как вы можете это объяснить?
— Рынок труда неоднороден, он напоминает многослойный пирог и функционирует в разных своих сегментах по-разному. Все дело в том, в каком контексте мы рассматриваем профессиональную деятельность. Если мы, допустим, с вами говорим о высококвалифицированных специалистах, то они концентрируются в мегаполисах. Сюда активно стекаются представители интеллектуального труда. Сначала приезжают для получения образования. Получив его, они выходят на рынок и начинают конкурировать друг с другом, с теми, кто приехал сюда уже с образованием, с теми, кто в мегаполисе родился и вырос. Так формируется избыточное предложение в одном месте и дефицит в другом. Как правило, мы наблюдаем переизбыток молодежи с высокими цифровыми компетенциями в крупных городах. Здесь и конкуренция выше.
— На таком рынке работодатель делает выбор в пользу более опытных, поэтому молодые могут проигрывать 30–40-летним...
— Безусловно. Если есть избыток предложения со стороны соискателей, то последнее слово остается за работодателем. С точки зрения человека и общества хорошо, когда соискатель может выбирать работодателя, а не наоборот. В этом вопросе мне, как социологу, по нраву низкая безработица, которую мы сейчас наблюдаем в нашей стране.
— Пандемия позволила практически всем прочувствовать возможности работы в удаленном режиме. Для 35 % молодых людей, опрошенных в рамках вашего исследования, важна именно удаленная работа, а более 79 % хотели бы работу с гибким графиком. Тем не менее мы наблюдаем обратный процесс. Работодатели активно возвращают своих сотрудников в офис. Почему возникло такое расхождение?
— На эту ситуацию нужно смотреть и с точки зрения работника, и с точки зрения работодателя. 2020 год всех застал врасплох, но люди быстро адаптировались, и многим понравилось работать из дома. Уже в 2021 году Международная организация труда отчиталась, что возник паритет между теми, кто хотел бы и дальше работать дистанционно, и желающими вернуться в офис (речь, конечно же, не идет о промышленных рабочих). В ходе исследований было выяснено, что на дистанте хорошо себя проявили люди с высокой самодисциплиной и склонные к самоуправлению. Было выяснено, что они лучше умеют планировать свой день и могут выполнить поставленные задачи без дополнительных стимулов от начальства. Таким сотрудникам нравится удаленная работа, так они чувствуют себя более свободными. Однако от 50 до 60 % сотрудников не умеют самоорганизовываться, им нужен контролер, начальник за дверью, который будет строго отслеживать рабочие процессы.
Что касается работодателей, то поначалу ситуация казалась благоприятной, поскольку снижались их издержки: не нужны в прежних объемах арендные площади, закупки оргтехники, оплата коммунальных ресурсов. Казалось, будущее за новой трудовой моделью, но не тут-то было. По прошествии достаточно короткого времени бизнес понял, что он не в состоянии управлять сотрудниками, которые вроде бы подвластны ему, получают от него заработную плату, но ведут себя по-разному. Если человек за три часа вместо шести справился с задачей, почему бы ему не подкинуть еще одну? В офисе это просто сделать, в случае дистанта — нет. А как контролировать ту половину сотрудников, которые не могут работать без надзора? Были попытки найти инструменты дистанционного наблюдения и контроля. Но если человек работает через свои сети и на своем личном ПК, то любое подключение к ним — это вмешательство в личную жизнь. В конечном итоге работодатели сегодня стремятся к упорядочиванию трудовой деятельности именно в формате ее недистантной организации. Оказалось, что экономически выгоднее, чтобы в своей массе сотрудники работали в офисе.
— Какие трансформации сегодня происходят с молодыми кадрами?
— Люди молодого и среднего возраста продолжают интегрироваться в цифровое пространство. Причем это выражается в том, что люди ищут возможность более свободного использования виртуального пространства. Этому способствует широкая доступность и дешевизна интернета в России.
Мы видим, что особенно приятно преподавателям, рост активности в получении знаний. Пандемийные студенты отличались инертностью. Они, конечно, были вынуждены приспособиться к новой для себя форме обучения. Однако какое-то безразличие ощущалось. Например, я, проводя занятия через коммуникативные онлайн-платформы, никогда не заставлял студентов включать микрофоны и камеры. Они «висят иконками» на мониторе, я им рассказываю материал. Потом кого-то спросишь — а его нет, он, оказывается, чем-то другим занимается, куда-то ушел. Прелесть аудиторных занятий в том, что слушатели находятся в поле зрения, их можно держать в напряжении, организовать обмен мнениями, дискуссии. Сейчас в вузы пришла, видимо, изголодавшаяся молодежь, которая доучивалась в школе дистанционно. Эти молодые люди жадны до знаний, они в них заинтересованы, они активны на занятиях. С моей точки зрения, это хороший показатель, будет интересно отследить, как эта волна молодых специалистов выйдет на рынок труда.
— Нужны ли программы, направленные на поддержку и омоложение кадров? Могут ли они быть эффективными?
— Такие процессы точно стоит запускать. Если говорить о программах материального стимулирования, то к ним нужно подходить с осторожностью. Они могут быть рассчитаны на довольно краткий промежуток времени. А что дальше? Человек смотрит на перспективу. Сейчас он будет получать, например, условно 150 тысяч рублей благодаря стимулирующим выплатам, а потом программа закончится, его доход упадет. На мой взгляд, такие программы не могут быть эффективны в долгосрочной перспективе.
В этом смысле продуктивнее мотивировать работодателей подключаться к процессу подготовки будущих молодых специалистов, чтобы студенты и учащиеся еще в ходе обучения попали в стены предприятий и организаций, включались в производственные и бизнес-процессы. Это сложная задача, но СПбГУ пытается ее решить через реализацию междисциплинарного подхода и на основании увеличения практико-ориентированных моделей образовательных программ, причем как дополнительных, так и основных. Они предполагают проведение от 30 % до 50 % занятий на предприятиях, а также в различных государственных структурах. С моей точки зрения, сейчас это более динамичная и гибкая модель не только для самих студентов, но и для потенциальных работодателей. К моменту выпуска они уже будут знать, кого хотят пригласить и на какую должность, причем с достаточно высокой уверенностью, что молодой специалист справится с поставленными задачами. Одно дело брать кого-то с улицы, другое дело нанимать человека, который, по сути, поработал у тебя уже два-три года. Вот такие программы, направленные на поддержку и омоложение кадров, с моей точки зрения, больше отвечают требованиям времени.
Коллектив Высшей школы безопасности труда СПбГУ активно участвует в разработке и продвижении программ, значительная часть учебного времени которых посвящена практическим занятиям и посещениям предприятий. Университет поддерживает открытие таких программ для разного уровня подготовки: бакалавриата, магистратуры, повышения квалификации. Ценно, что при разработке учебных курсов и планов мы учитываем опыт взаимодействия и мнение таких партнеров, как Государственная инспекция труда в Санкт-Петербурге. Так, например, в настоящее время реализуются программы повышения квалификации «Безопасность и охрана в сфере труда» и «Риск-ориентированная система охраны труда на предприятии». В этом году открыт прием на программу магистратуры «Управление безопасностью труда и профессиональные риски» и планируется запуск программы повышения квалификации «Управление безопасностью и охраной труда», адресованной, подчеркну этот момент, студентам вузов. В январе 2025 года была получена лицензия Федеральной службы по надзору в сфере образования и науки на открытие в СПбГУ нового направления бакалавриата 20.03.01 «Техносферная безопасность». Данное направление подготовки появилось впервые в истории Университета.
ВАЖНЫЕ ПРИЗНАКИ РАБОТЫ ДЛЯ МОЛОДЕЖИ В ВОЗРАСТЕ 18–29 ЛЕТ*:
88 % — профессиональное самосовершенствование и/или карьерное продвижение,
79 % — самостоятельность в работе, возможность самому принимать решения о том, что и когда делать / работа с гибким графиком труда,
35 % — возможность надомной (удаленной, дистанционной) работы,
26,5 % — перспективы профессионального роста (больше уметь, знать),
около 90 % — полезность результатов труда для общества,
80 % — оценивание не только результатов труда, но и отношения к работе,
77 % — признание результатов труда,
73 % — причастность к команде, коллективу,
44 % — дружелюбная обстановка в коллективе.
* Респонденты могли давать сразу несколько ответов.
87 % респондентов в возрасте 18–29 лет считают, что внедрение цифровых технологий в трудовую деятельность приносит скорее преимущества.
НАИБОЛЕЕ ПРИЕМЛЕМЫЙ РЕЖИМ РАБОТЫ ДЛЯ МОЛОДЕЖИ В ВОЗРАСТЕ 18–29 ЛЕТ
48 % частично удаленная работа (комбинированный режим)
37 % работа в офисе
12 % удаленный режим работы
3 % затруднились с ответом
ХОТЕЛИ БЫ ВЫ НА ПОСТОЯННОЙ ОСНОВЕ РАБОТАТЬ УДАЛЕННО
(отвечают респонденты в возрасте 18–29 лет)?
56 % работать в офисе
41 % работать удаленно
Источник: монография «Влияние цифровой трансформации на трудовую активность городского населения». Р. В. Карапетян, Л. Г. Титаренко, И. Л. Сизова, СПб, 2022.
Факт
В СПбГУ реализуется образовательная программа магистратуры «Управление безопасностью труда и профессиональные риски». Направлена на обучение и исследования в ключевых областях безопасности труда, таких как условия и охрана труда, правовое регулирование охраны труда и трудовых отношений, цифровая культура, диагностика личности в организации, экономические риски постиндустриального общества, дизайн рабочего пространства, эргономика, управление организационными изменениями.
Высшая школа безопасности труда СПбГУ открыта в 2022 году. Она призвана стать площадкой для подготовки фундаментально образованных компетентных специалистов, владеющих современными технологиями в сфере безопасности и охраны труда, организации условий труда, управления техногенными рисками.
В СПбГУ открыты программы повышения квалификации:
- «Безопасность и охрана в сфере труда»
- «Риск-ориентированная система охраны труда на предприятии»
Хочешь стать одним из более 100 000 пользователей, кто регулярно использует kiozk для получения новых знаний?
Не упусти главного с нашим telegram-каналом: https://kiozk.ru/s/voyrl