Остров-сокровище
Настало время, когда покупка частного острова уже не кажется эксцентричной идеей. Переждать пандемию безопаснее на кусочке суши, со всех сторон окружённом водой, где легко почувствовать себя властелином мира, пусть и небольшого
Мечта о собственном острове, где повседневные заботы тают без следа под тропическим солнцем, владела человечеством ещё до того, как COVID-19 поселил в нас страх оказаться слишком близко друг от друга. Это одно из тех желаний, которое пронизывает и классику, и массовую культуру, от шекспировской «Бури» до реалити-шоу «Остров искушений».
До недавнего времени всерьёз думать о покупке земли посреди океана многим казалось странным. Но теперь, когда государство настаивает на самоизоляции и обязательства, физически привязывающие нас к рабочим местам, исчезают, всё больше людей считает, что завладеть живописной скалой где-нибудь на краю земли — не такая уж фантастическая идея. В конце концов, само слово «изоляция» происходит от латинского insula, то есть «остров».
Два года назад, когда Эдвард де Малле Морган, брокер премиального отдела Knight Frank, разослал информацию о Литтл-Пайп-Кее, частном острове на Багамах стоимостью $85 млн, отклик был довольно прохладным. «Они не могли принять стоимость обслуживания, учитывая время, которое там будут проводить, — говорит он о потенциальных покупателях до пандемии. — Теперь, когда мы все можем работать из дома, джинн вылетел из бутылки. Частный остров стал себя оправдывать». С января прошлого года запросы выросли как минимум в пять раз.
Основатель French Polynesia Sotheby’s International Realty Жак Менахем обычно получал не более двух мейлов в неделю на тему частных островов. С марта это число выросло до 10 в день. «Все ищут территорию, где смогут контролировать своё окружение и где никто не попросит их надеть маску».
Даже в холодном климате непритязательные островки по $100 тыс. идут очень неплохо, если верить брокеру Фархаду Влади, который называет горячими направлениями Канаду, Норвегию и Швецию (с её 267 570 островами).
«Никому не нужен остров сам по себе, — поделился на условиях анонимности владелец, продающий через Sotheby’s свой Блю-Айленд на Багамах за $75 млн. — Это всё та же идея английского дома-крепости».
В Англии статус острова связан с исключительностью и независимостью, что не так давно показал Брекзит, но более удачно выразил Шекспир в «Ричарде II»: «Самой природой созданный оплот,/ От войн защита, от чумной заразы,/ Счастливейшее племя, малый мир,/ Алмаз в оправе серебристой моря,/ Которому оно стеною служит/ Иль рвом, оберегающим жилище/ От зависти не столь счастливых стран;/ Благословенный край, отчизна, Англия…» (перевод А. И. Курошевой).
«Ров, оберегающий жилище» — ровно то, что сейчас ищет любой состоятельный индивид. В роли захватчиков — раздражающие соседи, пронырливые папарацци и, да, смертельные вирусы. Недаром ещё 1400 лет назад монахи построили свои кельи на Кельтских островах. А совершенное государство Утопия, придуманное сэром Томасом Мором в 1516 году, располагалось на воображаемом острове.
Однако одиночество не всегда благотворно. В рассказе 1927 года «Человек, который любил острова» Дэвид Герберт Лоуренс описывает владельца частного острова, который в изоляции сошёл с ума и погиб. Менахем предупреждает клиентов, что острова «предполагают одиночество. Вы словно на лодке посреди моря, только она никуда не плывёт».
Именно эта отрешённость привлекает современных затворников. «Я владею островом в Новой Зеландии, и мой сосед — настоящий отшельник, — говорит Влади. — За 40 лет он никого, кроме меня, не пустил на свой остров. Разговариваем мы раз в год. Но он вполне счастлив».
Острова также притягивают специалистов по выживанию и либертарианцев — тех, кто по идеологическим или финансовым соображениям отвергает государственную систему. В 2008 году программист Google Патри Фридман основал Seasteading Institute, в качестве эксперимента создавший автономные сообщества на искусственных плавучих островах (в 2019-м один биткойн-трейдер сбежал из своего дома у берегов Пхукета, после того как тайское правительство предъявило ему обвинение в угрозе национальной безопасности, что грозило смертной казнью). Но с тех пор привлекательность острова как утопического убежища лишь усилилась.