Николай Цискаридзе: «Я могу позволить себе меняться»
«Чем бы у меня получилось заниматься с той же страстью, что и танцем? Вышиванием, — признается Николай Цискаридзе, ректор Академии Русского балета имени Вагановой и премьер Большого театра. — А еще я мог бы работать консьержем. Для меня важно, чтобы работа была статичная».
Нечеловеческая, животная пластика, почти Демон с картины Врубеля на нашей обложке. Съемка позади, мы идем разговаривать в небольшую гримерку. Здесь два обычных стула и один барный, на высоких ножках. Николай выбирает его и зависает надо мной в воздухе. Это очень театрально. И немного комично — учитывая нашу и без того ощутимую разницу в росте.
Он в прекрасном расположении духа, потому что наконец-то выспался: «Я обычно во сне куда-то взбираюсь, а сегодня ничего не видел, так сладко спал! Накануне в Михайловском театре была премьера спектакля, где я танцевал с моей ученицей Анжелиной Воронцовой. Я давно не готовил новую роль, поэтому волновался и за себя, и за Анжелину. И когда все прошло хорошо, был такой счастливый! А на следующий день я перевозил двух своих котят из Питера в Москву. Это тоже стресс. И вот наконец я счастливо уснул. Утром открыл глаза, увидел рядом спящих котят. И мне стало так хорошо...»
Psychologies: Николай, вы реалист, циник, человек земной, но при этом верите в чудеса, в мистические вещи. Такой же была ваша мама. По образованию физик, она гадала на картах и предсказывала будущее. Как все это может сочетаться в одном человеке?
Николай Цискаридзе: Я не вижу здесь противоречий. Кстати, многое из того, что мама предсказывала, сбывается до сих пор. Перед уходом она говорила об очень важных вещах. В том числе и о том, что я буду возглавлять одну из главных школ мира. Мне было двадцать, жил я в Москве и даже не думал о Ленинграде. И вот, когда через много лет я стал ректором Академии Русского балета, подумал: «Господи, мама-то меня догнала».
Мама очень болела и боялась, что может скончаться до моего совершеннолетия. Когда я стал взрослеть, она меня готовила к тому, что я останусь один. Хотела, чтобы у меня всего было в достатке, чтобы имелась крыша над головой. И ей было очень важно, чтобы если уж я выбрал эту странную в ее понимании профессию, то обязательно стал настоящим профессионалом.
Разве она могла на это повлиять? Это ведь зависело в первую очередь от ваших способностей, от труда и желания стать первым?
Н.Ц.: Мама дала карт-бланш моим учителям. Вручила педагогу стек для лошадей и сказала: «Мне нужен результат. Если надо — можете его пороть». Она и сама была очень жесткой и строгой. Но при этом я имел столько любви и заботы в семье, как никто. Педагог меня, конечно, не порол, но на орехи я получал регулярно. Однако ни удары, ни крики меня не унижали и не обижали. Просто в моей парадигме не существовало сомнения в том, что это делается мне во благо. Сейчас же я как педагог наблюдаю в основном сломленных, недолюбленных, недоцелованных в семье детей. Кричать на них противопоказано. Им нужно говорить: «Ты самый лучший, я тебя люблю».
Похоже, у вас не было проблем с самооценкой?
Н.Ц.: Были чудовищные сомнения и переживания по поводу внешности. И до сих пор есть. Я считаю себя одним из самых некрасивых людей на земле. Понимаете, для меня все красивое — светлое. В моем детском представлении человек с темными волосами не может быть красивым. Я хотел бы родиться белокурым и голубоглазым, а родился... С ужасом вспоминаю период пубертата. Мне казалось, что все сверстники вокруг выглядят лучше меня. Но в балетном зале все менялось. Там я понимал, что равных мне нет. И я с большим удовольствием занимался актерством, потому что мне интереснее быть кем-то, а не собой. Уверен, любой большой артист — это побег от самого себя.
Я, например, страшный интроверт. Об этом знают только самые близкие друзья. Они в курсе, что вынуть меня из скорлупы невозможно. У меня нет потребности общаться. Мне комфортно в моем доме. Я статичен: мне нужно, чтобы все было в зоне доступа, чтобы можно было лежать на диване и не двигаться. При этом я обожаю путешествовать, что-то узнавать. Поэтому я всегда составляю четкий план, где все продумано до мелочей. Я очень организованный человек. Мама на эту тему шутила: «Никогда не жила со свекровью, но родила ее». Я ее «строил», будучи еще трехлетним. Мама была с сильным характером, но мой оказался еще сильнее. Он просто стальной.