Книги
Время: Удержать настоящее
Так часто бывает с мировыми бестселлерами: слухи о цикле романов 50-летнего норвежца Кнаусгора доходили до русскоязычных читателей раньше самой книги. Экспериментальная проза, автоматическое письмо – как только его не окрестили. По моему ощущению, произведение оказалось глубокое, но при этом стилистически прозрачное.
У писателя Карла Уве умер отец, он мучается творческим ступором и семейной рутиной (герой-рассказчик максимально тождественен автору). В его жизни нет жестоких драм или фантастических приключений, но в самом повествовании, мгновенно вовлекающем в пространство чужой жизни, есть элемент волшебства, магии. Читая роман, понимаешь: он для тебя и про тебя, потому что написан о самом универсальном – о человеческой недолговечности, о том, как принять факт собственной смертности.
Memento mori – просто слова, но зачастую чем дольше мы живем, тем больше усиливается страх. Он мешает полноценной жизни: добиваться целей, брать ответственность, получать удовольствие. Борьба с ужасом смерти и есть борьба Кнаусгора. Подобно своему, судя по всему, осознанному литературному предку Марселю Прусту, он ведет ее с помощью художественного текста. Но если Пруст возвращает прошлое, то норвежский автор стремится удержать настоящее. А прошлое становится инструментом, чтобы лучше осознать себя и свое существование здесь и сейчас. Поэтому времена тесно переплетаются, рифмуются сквозными образами и мотивами. Воспоминания писателя об отце, суровом, но не жестоком, – и отцовство самого Карла Уве, который любит своих детей и в то же время злится на них. Юность рассказчика – нелепая первая любовь, подростковые мечты, первые вечеринки с алкоголем – и его прощание с отцом, фактически убившим себя выпивкой, оставшимся без мечты и пережившим последнюю любовь. Так из якобы хаотичного автоописания вырастает стройный философский роман, главный посыл которого: время терпит поражение, когда осознаешь его поток и ловишь, как фотокадры, его отдельные моменты. Примерно как пишет в последних строках Кнаусгор: «…Смерть, которую я всегда рассматривал как важнейшую составляющую жизни, темную, влекущую, была не более чем труба, сломанная ветром ветка, упавший