Запад на Востоке
Для номера, посвященного великому городу, где ежедневно встречаются Запад и Восток, филолог и искусствовед Арсений Дежуров написал о диалоге между двумя великими цивилизациями – и об архитектурных формах, в которых этот диалог иногда выражается.
Примечательно, что величайшие творения человеческого духа, нашедшего себе одеяние из камня, не имеют отчетливого смысла. Вопрос об их целесообразности – один из основных в истории культуры. Гадательным остается назначение пирамид в Гизе. Возможно, они вовсе и не были последним пристанищем фараонов. Необъяснимо строительство Великой китайской стены, начатое бессмертным, пропитанным для акцента вечности ртутью Ши Хуан Ди. В фортификационном смысле стена была чисто декоративна, а предположения, что она посылала привет звезде Регулу, откуда на скоролетном Фе Юе когда-то прибыл Ши Хуан Ди, сменились разочарованием: стену из космоса не видно. Британская архитектура не создала произведения более значительного, чем неолитический Стоунхендж. Он – загадка с космическим оттенком предположения, что это – первобытная обсерватория. Можно дополнить – никудышная обсерватория.
Вопросы о причинах и целях монументальной архитектуры – единственные оставшиеся безответными и единственные, на которые хочется найти ответ. И великие памятники зодчества свидетельствуют об этом вечном поиске человечества – объяснить, почему мы тут, в этом мире, оказались и зачем, собственно, мы тут скоротечно существуем. Св. София в Константинополе (она же мечеть Айя-София в Стамбуле), ставшая музеем, ставшим мечетью, принадлежит всему миру – независимо от конфессий. Это был огромный исторический трофей Османской империи, но его влияние на архитектуру Востока куда больше, чем простое расширение молитвенного пространства.
Когда-то прежде прекраснейший из храмов раннего христианства, Святая София царила над городом, уподобляясь кораблю в море страстей человеческих. Теперь она теряется в разросшемся вширь и ввысь Стамбуле, приземистая, распластанная по земле, аляповато раскрашенная, похожая на диковинного краба, на фантастический танк – чужеватый и несколько агрессивный. Наружный облик храма искажен безвкусными эклектичными пристройками XVI–XVIII веков. Внутри его неумело отреставрировали, дешево и сердито, заменив недостающие мозаичные поверхности желтой масляной краской, на скорую руку прорисовав по трафарету орнаменты, некогда выложенные цветными кусками смальты.
Свято место не бывает пусто – эта пословица имеет и буквальный смысл. София появилась на освященном месте – его выбрал прежде сам Константин под большую церковь Мегала Экклезиа, а сама Мегала Экклезиа была отстроена для недолгой даже по человеческим меркам жизни: ее уничтожил пожар в 404 году.
Блаженный император Феодосий с одной стороны и зодчий Руфос с другой обетовались возвести церковь более устойчивую и жарокрепкую, на строительство которой было отведено 12, а на жизнь – 116 лет. Вспыхнуло восстание «Ника», вызванное налоговым гнетом, произволом чиновников, притеснением официальной церковью других вероисповеданий. Народная ненависть за два дня разметала церковь (символ тирании и жадности) в невосстановимые руины.
Тогда в пять лет и десять месяцев (рекордные сроки для раннего Средневековья) было возведено самое грандиозное купольное сооружение в истории православия. Его строительство император поручил анатолийским архитекторам – математику Анфимию из Тралл и зодчему Исидору из Милета. Четыре месяца ушли на чертежи. На Рождество 537 года работа была завершена, и прихожане посетили церковь.
Заметим во имя исторической справедливости, что первое поколение прихожан ненавидело Св. Софию. Ведь она строилась на их деньги… Роскошь царьградского храма вызывала некоторое недоумение в умах, буквалистски воспринявших христианский призыв к бедности. Интерьер был украшен цветным мрамором и мозаиками (впоследствии они были скрыты от глаз слоем турецкой штукатурки на половину тысячелетия, сейчас лишь часть мозаик VI–XII веков расчищена). Главным украшением храма была серебряная алтарная преграда, доходившая до центральной подкупольной зоны, украшенная изображениями Христа, Богоматери и апостолов. Мраморные плиты, использованные в строительстве церкви, были привезены в Константинополь главным образом из мраморных карьеров Анатолии, а также городов Средиземного бассейна. Неподалеку от главной строительной площади, по обе ее стороны, гордо высились множественные колонны зеленого гранита, заботливо выломанные из Эфесского портового гимнасия. С ними контрастировали столпы красного порфира – тоже вторичного использования, реквизированные у Аполлона в Баальбеке.